Севастополист

«Скоро я покажу место, куда тебе стоит идти», – я ответил, недолго думая. Нет, шутка не казалась мне смешной. Просто очень хотелось снять напряжение. Но при этом не поддаться искушению: ну найди желтопузого с голой жопой, ну отправь!

«Тс-с», – приказал я этим мыслям и развернулся. Через двери, так и оставшиеся открытыми, на меня смотрел опостылевший длинный коридор села.

«Объяснишь, что это значит?»

«Да, подходи ближе», – высветилось на экране, и, вернувшись к двери, я увидел, как все вдруг стало меняться: бесконечные коридоры на моих глазах раздвинулись, оставшись на периферии зрения, а прямо передо мной оказалась длинная полукруглая стена из толстого стекла. Я опешил от такого расширения перспективы – теперь я как будто стоял на гигантской площади, и распахнутая дверь оказалась далеко за моей спиной. С удивлением увидел, что, оказывается, здесь был далеко не один этаж – над моей дверью возвышалось еще множество дверей, ведущих в свои коридоры, и со всех верхних этажей к центральной площади, на которой я находился, вели ступени. Все дороги сходились здесь.

Пытаясь справиться с растерянностью, я увидел с той стороны стекла маленькую фигурку человека, который что-то держал в руках.

«Ты?» – бросил я в вотзефак, но даже не стал ждать ответа. Было очевидно: за толстым слоем стекла меня ждал Инкерман. А за его спиной находилось все то же, что и за моей: гигантская площадь, высоченная вдалеке, множество коридоров, этажей друг над другом и ступеньки, – словно его сторона отражала мою, была зеркалом.

– Что это все значит? – крикнул я и с силой ударил по стеклянной стене кулаками. Если вкратце – это было очень больно, так, что не хочется и вспоминать.

Инкерман долго смотрел на меня, как я очухиваюсь, а потом принялся печатать.

«Мы можем говорить только по вотзефаку, – написал он. – Это стекло не даст нам друг друга услышать, не трудись кричать».

«Это стекло отделяет село от уровня? – немедленно ответил я. – Но зачем?»

То, что я получил от Инкера, повергло меня в шок.

«Здесь нет уровня», – сообщил мне друг.

– Но как такое может быть? – кричал я и снова барабанил по стеклу. Инкер понял меня без сообщений.

«По крайней мере, его нет здесь в той форме, к которой мы привыкли, – пояснил он. – Здесь нет выхода из села, потому что весь этот уровень – это и есть село. Мы просто в разных отсеках».

Я отказывался верить, но Инкерман все писал и писал, словно ему доставляло радость шокировать лучшего друга.

«Здесь нет ничего, кроме села».

Да я уже понял! И набрал в ответ единственное слово: «Полутрупачи?»

Инкерман кивнул, не став отвечать в вотзефаке.

«Тогда зачем это стекло между отсеками?» – спросил я первое, что пришло в голову.

Инкер пожал плечами и немного подумал, но все же вернулся к устройству. Мой вотзефак привычно завибрировал, но в этом действии я вдруг почувствовал странность. Мне показалось, что устройство сработало раньше, чем Инкерман перестал писать. Он еще дописывал и нажимал кнопку отправки, а мне уже был виден ответ.

«Показалось», – поспешил я избавиться от странного наблюдения. И без него здесь находилось чему удивляться.

Я перевел взгляд на экран – там было одно предложение, уместившееся в строку:

«Чтобы видеть упущенную возможность».

Полутрупачи

Что мне удалось узнать?

Кроме того, что стекло сплошное и нигде не имеет ни входов, ни выходов. Как ни старайся, перебраться на ту сторону, где находился Инкерман, не получилось бы. Конечно, я еще не раз возвращался к стеклу – это было единственным возможным местом встречи с другом. Хотя мы с таким же успехом могли переписываться по вотзефаку из своих комнат, мне хотелось приходить сюда, чтобы его увидеть. Что предпринять дальше – я не знал, вначале предстояло хорошенько перетряхнуть все свои представления о месте, где мы оба находились.

Итак, мы пребывали в Полутрупачах, и это был уровень – спальное село. Никаких оснований не верить Инкерману у меня не было, к тому же я все видел своими глазами: если что-то мне здесь и встречалось, так только одни бесконечные комнаты – территории сна, который все равно не приходил. Но, возможно, последнее обстоятельство было только моей проблемой.

Инкерман рассказал главное: стекло делило два отсека Полутрупачей не просто так, а четко на тех, кто сдал лампу, выбрав, и тех, кто ее не сдал. Это обстоятельство, а вовсе не заселение ближе к чему-то, и объясняло тот странный факт, что в моей части людей практически не было, а в его все комнаты были забиты, и открытая дверь в свободную комнату считалась редкостью.

Подниматься выше мало кто отваживался, и это было объяснимо – представить, что могло там находиться, если даже этот, четвертый, уровень настолько плох, было способно не всякое воображение. Ну, разве что пол, потолок и стены во всю ширину и в любые стороны. Стоило ли думать, что такая перспектива могла кого-нибудь привлечь? А после блуждания в Полутрупачах она казалась вполне реальной.