Севастополист

То, что я увидел за дверью, было невообразимо. Сложно было поверить, что создать подобное возможно внутри здания – а, как ни крути, ведь Башня была постройкой, созданной мыслью и руками человека. Но если допустить, что эта «пылающая внутренность» – творение природы, а не людей, то стоило поверить, что вокруг нее возможно соорудить Башню. Как иначе вписать этот буйный, неконтролируемый мир в человеческий, упорядоченный?

В первый же миг, как я осмотрелся вокруг, стало ясно: этот «лифт» нужно как можно быстрее преодолеть. Иначе это сделать невозможно – набрать скорость и не останавливаться было единственным способом избежать гибели.

Сразу за дверью начиналась узкая планка, на которой при желании могли бы поместиться друг за другом несколько человек. На чем она держалась и насколько крепко – было страшно предполагать, потому что далеко вниз и вверх, как, впрочем, и во все обозримые стороны, простиралась бесконечная черная бездна. И то тут, то там из ниоткуда возникали яркие огненные вспышки – оранжево-алый сгусток появлялся в воздухе и тут же взрывался огненными брызгами. Многие летели далеко, но в итоге все же растворялись в черноте или достигали небольших серых островков, которые буквально висели в этом вселяющем страх пространстве, не опираясь ни на что, – лишь некоторые держались на тонких ножках, напоминающих камень или сухую землю, но и эти продолговатые столбы растворялись в черном хаосе, не будучи связанными ни друг с другом, ни с какой-то твердью. Огненных сгустков были тысячи, их рождение и гибель везде, куда бы ни обратился взгляд, происходило непрерывно, и это зрелище поражало воображение.

Я развернулся и увидел, что дверь, из которой вышел, по-прежнему на месте, и над нею высилась длинная серая стена, которая, впрочем, тоже обрывалась и растворялась в вакууме. Возможность вернуться была, и Башня, кажется, не собиралась лишать меня этой возможности. Я все еще мог видеть коридор и яркий свет в конце. Оторвав от него взгляд, я осторожно посмотрел вниз, но там было все то же самое: серые островки, пылающие сгустки, никакого намека на то, что где-то есть дно, поверхность, которой можно как-то достичь. Был единственный способ узнать, что внизу, – упасть. Но с ним я не торопился.

Довольно скоро мне стали понятны правила этой простой игры. Возле моей планки то и дело возникали небольшие островки – в отличие от сгустков, эти куски твердой поверхности не появлялись из ниоткуда, – хотя они перемещались быстро, стремительными рывками, но их маршруты при желании можно было отследить, по крайней мере, в пределах видимости. Они проплывали вовсе не хаотично и уж точно совсем не случайно всякий раз задерживались у моей планки. Я заметил, что они не сталкивались и вообще не мешали движению других маленьких «островков» и не врезались в большие, неподвижные, осторожно минуя их, если те встречались на пути. Но вот столкновение с огненными сгустками создавало для них проблемы, и немалые: островки трясло, и пару раз я видел, как они переворачивались и летели вниз, сшибая все на своем пути, – и был очень рад тому, что они меня не задели.

Островки немного напоминали ватрушки, на которых мы беззаботно летали с Фе и Инкерманом совсем недавно, разве что были меньше даже одноместных и без всяких сидений и рычагов. Управлять ими было невозможно, единственное, что я мог, – запрыгнув, стоять, пытаясь удержаться и увернуться от огня.

Ведь каменные ватрушки летали не только на уровне моей планки – они здесь были повсюду, и их маршруты пролегали на расстоянии где-то в половину человеческого роста, а некоторые даже поднимались выше своего маршрута, встраиваясь в новый. Но все это не производило впечатления хаоса, а было похоже скорее на организованное – только слишком плотное – дорожное движение. Глядя на него, я не мог не понимать, что мне предлагает Башня: забраться на уровень выше, перепрыгивая по островкам и уворачиваясь от огненных сгустков. Инкерман оказался прав – он описал это перемещение таким, каким оно и было.

Для моих возможностей и желания прорваться на уровень выше это был вызов. После долгого отдыха в Созерцании я считал свое тело готовым к таким испытаниям. С желанием было сложнее – ведь Инкерман предупреждал, что я могу быть жестко разочарован тем, что узнаю наверху. Если он не обманул в одном – тех самых огненных островах, – то и остальные слова вполне могли оказаться правдой, а это уже хуже. Вернуться свихнувшимся и влачить остаток своего существования на уровне, где нет ничего, кроме котлет с хлебом, для меня было страшнее, чем вся эта черная бездна. Впрочем, была альтернатива – вернуться на этот уровень немедленно, закрыв дверь и забыв обо всем, что здесь видел. И не узнав, что наверху.