Севастопольский блиц

– Итак, – сказала Лилия, закончив свои манипуляции, – все с вами, голубушка Елена Павловна, в порядке. Никаких медицинских препятствий к процедуре омоложения у вас не имеется. Сейчас вас посмотрит госпожа Зул, а потом собирайтесь – и милости просим к нам на месяц или около того. Вас ждут ванны, молитвы, медитации, а также сеансы пальцетерапии, вроде того, что вы вынесли только что. Правда, сейчас это была диагностика, а там, стало быть, получится лечение. Должна сказать, что само по себе омоложение – процесс небыстрый, и поторапливать его нежелательно. Можно вообще вместо второй молодости получить путевку на кладбище.

– Ну а чтобы вы не заскучали и не запросились домой, – добавила Анна Сергеевна, – в вашем распоряжении будет наша библиотека и ее хозяйка Потапова Ольга Васильевна. Только прошу забыть, что вы Великая княгиня, а она весьма простого происхождения. У нас тут так не принято. Каждого ценят только по его личным свойствам и заслугам. Помимо Ольги Васильевны, вы сможете встретиться со многими весьма интересными людьми или же эллинскими богами, время от времени бывающими в этом мире.

И в это момент, когда все уже было хорошо, меня вдруг больно стукнула одна неприятная мысль.

– Скажите, – спросила я у присутствующих, – если вы меня омолодите и улучшите внешне, то как я потом смогу доказать людям, что я – это я, а не какая-нибудь самозванка, которая убила настоящую Великую Княгиню Елену Павловну, спрятала тело, а теперь пытается завладеть ее именем, движимым и недвижимым имуществом?

– Во-первых, – сказала Анна Сергеевна, – за вами будет наше слово. А уж если кто-то обидит недоверием князя Серегина или госпожу Нику, то покойников на кладбище потащат десятками. Во-вторых – во время прохождения лечения вы так или иначе будете видеться с графом Орловым, Алексеем Федоровичем. Пока идет вся эта Катавасия с Крымской войной, ваш государь сделал его кем-то вроде чрезвычайного и полномочного посла при Артанском княжестве, и он будет ежедневным свидетелем вашего преображения. В-третьих – проходя лечение от старости, вы будете продолжать находиться на связи с государем-императором Александром Николаевичем. Он получит ваш говорящий портрет, а вы его. А уж если кто не поверит такому свидетельству, то, как говорит наш Артанский князь – этому человеку поможет только колотерапия, других средств излечения от полного идиотизма наука еще не выдумала.

– Ну хорошо, – сказала я, – допустим, эта проблема решена. Теперь я хотела бы знать, какая плата потребуется для того, чтобы вы произвели надо мной эту процедуру. О том, что в мире нет ничего бесплатного – ни для великих князей, ни для императоров, – я знаю уже давно.

– Платы никакой не потребуется, – мягко произнесла Анна Сергеевна, – нужна только ответная услуга, но и она вас не обременит, потому что нечто подобное вы делаете и без нашего вмешательства. Когда процедура омоложения закончится, то мы попросим Вас принять под свое покровительство несколько пока не понятых, но очень перспективных ученых и изобретателей, чтобы произрастали они на русской, а не на европейской почве. С нами они уйти не смогут, потому что их место здесь, в этом мире.

– Да, – подтвердила госпожа Лилия, – за то, что дано вам от души, расплачиваться стоит тоже подобным образом, передавая добро дальше следующим нуждающимся. В частности мы попросим вас позаботиться о будапештском докторе Игнацио Зиммельвейсе, которого коллеги травят за то, что он совершил эпохальное открытие в медицине, опережающее свое время. Вы уж примите участие в его судьбе, а русские женщины скажут вам за это спасибо, потому что его методы в семь раз снижают смертность рожениц от родильной горячки. Пусть этот доктор живет, учит и лечит у нас в России, а не там, где на него из-под куста лает каждая собака.

– Это чуть не единственный случай, – с мрачным видом сказала госпожа Ника, – когда нас с Серегиным просили никого не убивать, восстанавливая справедливость, ибо недруги господина Зиммельвейса сами являются крупными учеными с мировыми именами. Но если не принять экстренных мер, они своими кляузами рано или поздно упекут своего недруга в сумасшедший дом, где санитары, усмиряя протесты, за две недели забьют его насмерть. А ведь сейчас ему всего тридцать семь лет, совсем молодой еще человек. И все это оттого, что, если признать правоту Зиммельвейса, то все сопротивляющееся его идеям врачебное сообщество получается преднамеренными убийцами, на совести которых тысячи жизней молодых женщин и новорожденных младенцев…

– Какой ужас! – воскликнула я, – конечно же, я дам этому приют человеку и определю его на работу в институт Повивального искусства, при котором имеется школа повивальных бабок. Пусть, как вы говорили, живет, лечит и учит у нас в России. Если бы я знала раньше об этом случае, то я сделала бы это и так, без всяких просьб с вашей стороны. Такие люди являются истинной драгоценностью, и поступать с ними так варварски, как это сделали венгерские профессора – это истинное преступление.