Севастопольский конвой

– Да-да, группа Кузнецова, – подтвердил контр-адмирал, поймав себя на том, что чуть не забыл еще об одном диверсионном подразделении, о появлении которого на одесском театре в осажденном городе тоже пока еще не знают. – Эта группа будет находиться под особым контролем. На подходе к Одессе она будет пересажена на быстроходные катера и доставлена в порт. Дальше она действует по специально составленному для нее плану.

Командующий обвел взглядом присутствующих офицеров, словно бы опасался, что способно всплыть еще какое-то упущение.

– Прибытием в ночь на 22 сентября конвоя кораблей на траверз лимана и поселка Григорьевка – продолжил он свой доклад, – завершится первая фаза операции «Севастопольский конвой». После этого крейсера возвращаются в Севастополь, а эсминцы, канонерская лодка и малые корабли обеспечат огневую поддержку десанта, который повлечет за собой наступление войск Восточного сектора обороны города. Впрочем, наземные операции будут осуществляться уже по планам штаба Одесского оборонительного района.

Пауза, которую он выдержал, оказалась слишком затяжной, чтобы Горшков удержался от вопроса, который интересовал его с самого начала совета.

– А какова роль эсминца «Фрунзе»? – решился он нарушить это молчание.

– «Фрунзе» отводится особая роль. Он уйдет в сторону Одессы самостоятельно, причем немедленно, со мной и капитаном первого ранга Райчевым, заместителем начальника штаба обороны Одессы на борту. Мы должны будем ознакомить командование обороны города с разработанными штабом флота планами всех составных одесской операции. То есть локальных операций с участием десантников, наземных частей оборонительного района, а также авиации и судов, базирующихся в Одессе. Ко времени прибытия конвоя все координационные вопросы с городским штабом обороны будут согласованы.

– Простите, товарищ контр-адмирал… Если я верно понял, эсминец «Фрунзе» выйдет в море один, вне конвоя и без судов сопровождения?

– Вы правильно поняли, контр-адмирал.

– Но это крайне опасно. Одинокий эсминец может стать легкой добычей «юнкерсов», только что переброшенных на полевые аэродромы из Средиземного моря. Причем речь идет об эсминце, на борту которого находятся два руководителя операции вместе со всеми штабными документами. Кстати, замечено, что, опасаясь плотности огня, немецкие и особенно румынские летчики на конвои стараются не нападать.

Офицеры уставились на командующего, ожидая его реакции. В какое-то время им показалось, что контр-адмирал колеблется. Все понимали, что в эти минуты он гадает на свечах своей судьбы.

– Что вы предлагаете, контр-адмирал?

– Идти вместе с конвоем, – решительно ответил Горшков. – Появление еще одного эсминца усилит его огневую мощь, к тому же всегда можно рассчитывать на спасательные шлюпки соседних судов.

– Риск существует, не спорю. Однако решение принято, контр-адмирал Жуков о времени моего прибытия извещен. Все, товарищи офицеры, совет закрыт, прошу всех отбыть на вверенные вам суда. Контр-адмирал Горшков, как командир конвоя вы лично отвечаете за погрузку десантников, их оружия и снаряжения.

– Есть, организовать погрузку.

– В тринадцать тридцать конвой уже должен быть в открытом море. Из сторожевиков и миноносцев организуйте боковое охранение конвоя.

– Опыт показывает, – по-штабистски бесстрастно признал командир конвоя, – что выстраивать длинную кильватерную колонну неэффективно, она теряет уровень боеспособности.

Уже попрощавшись с Гродовым у трапа, полковник флота Райчев почему-то подался вслед за ним и сошел на пирс.

– Вчера вечером беседовал по рации с полковником Бекетовым, – произнес он, прежде чем прощально пожать руку майору. – Полковник интересовался твоими делами и, как бы между прочим, сообщил что ваша общая знакомая, доктор Римма Верникова, оказывается, жива.

– Ну?! Римма жива?! Вот это новость!..

– Значит, все еще помнишь о таковой? Или, как поется в одной из песенок: «Ах, коротка походная любовь…»?

– Помню, конечно, – как ни странно, никакого прилива чувств, кроме общечеловеческой радости за чудом спасшегося человека, Дмитрий не ощутил.

– Насколько я понимаю, вы с полковником, други мои походные, считали ее пропавшей во время гибели госпитального судна?

– Мало того, полковника официально известили, что ни одной женщины спасти с этого судна не удалось. Что же произошло на самом деле?

– Буквально перед выходом в море ее сняли с госпитального транспорта и пересадили на один из миноносцев, где стало плохо раненому офицеру, пожелавшему оставаться на посту. Кстати, после прибытия в Севастополь они поженились.

– После столь рокового спасения они решили, что переход доктора на миноносец – это знак судьбы для обоих, – бесстрастно подытожил Гродов. – На войне такое случается.