Севастопольский конвой

Они посмотрели туда, где далеко в море зарождались первые проблески осенней зари, и помолчали. Дмитрий вдруг возродил в памяти фигуру этой женщины, сидящей в седле кавалерийского коня. Наверное, она могла бы стать прекрасной наездницей. Однако никаких иных, более одухотворенных воспоминаний из времен их бурного знакомства у него не возникало. Возможно, виной тому оказалось неожиданное вторжение в его жизни Магды Ковач – вот чьему появлению он обрадовался бы сейчас до ребячьего визга. «Все-таки хорошо, что она вышла замуж, – легкомысленно подумалось Дмитрию. – Таким образом, все решилось как бы само собой, и, наверное, это лучшее, что могло произойти между нами. После спасения Риммы, конечно же…».

– Тем не менее Бекетов сообщил доктору Верниковой, что ты здесь и сегодня уходишь в море.

– Это уже не имеет смысла. Вам пора, полковник флота, сейчас будут убирать трап. До встречи в Одессе, на Приморском бульваре, – козырнул Гродов.

– До встречи, други мои походные, до встречи! – неожиданно помахал Райчев высоко поднятой рукой, словно прощался не с одним-единственным провожавшим его человеком, а с целой толпой. – Неспокойно у меня на сердце, Гродов, Черный ты наш Комиссар, неспокойно, – оглянулся уже от трапа.

– Теперь у всех неспокойно, полковник флота, – инстинктивно подался вслед за ним Дмитрий.

– Нет, у меня как-то особенно. Все-таки не морской я человек, майор, не морской. Не лежит у меня душа к этой стихии. Не лежит – вот как оно складывается, други мои походные. Впрочем, это уже сантименты, – пробубнил он и, вновь взмахнув рукой, решительно взошел по трапу на судно.

Казачью бухту эсминец «Фрунзе» оставлял под вытье сирен, возвещавших об очередном воздушном налете на базу флота, под звуки которых тут же оживали десятки береговых и корабельных зениток.

– Что, служивый, кажется, фрицы опять побудку нам устраивают? – неспешно прошел мимо Гродова седовласый портовый такелажник. – Манер такой взяли, нехристи – на рассвете налетать, охоту перепелиную устраивать!

10

Первой на сторожевики погрузили вспомогательную, как она именовалась теперь в штабных документах, роту Зубова. Она уходила на трех бортах, остальные три корабля поддержки этого же класса должны были присоединиться к ним уже на одесском рейде. Поскольку сторожевики пребывали на якорной стоянке в глубине бухты, откуда в случае налета авиации легко было уходить в открытое море, то и переправляли на них бойцов небольшими катерами и двумя баркасами.

– Во время высадки мы с тобой, старший лейтенант, встретиться уже вряд ли сумеем, – молвил Гродов, прощаясь с Зубовым перед отправкой его на сторожевик, который являлся в этом небольшом отряде чем-то вроде «флагманского». Вместе с ним находились командиры взводов, политрук роты и старшина. – Поэтому, товарищи командиры, в момент высадки настраивайте своих пехотинцев на действия в одиночку. В группы не сбиваться, об отделениях и взводном подразделении на время забыть, приказов и наставлений не ждать. Действовать решительно, исходя из ситуации; брать противника на испуг, используя все подручные средства, причем так, будто каждый из вас остался в это время наедине со всей вражеской ратью.

– К сожалению, ни у кого в роте опыта диверсионной борьбы нет, – по-ученически признал командир роты. – Поэтому принципы вашей подготовки на многое открыли нам глаза. Особенно командирам. Мы об этом откровенно говорили в последние дни.

– Все, все, – осадил его Гродов. – Обмен комплиментами оставим на потом. Тот способ ведения боя, о котором я только что говорил, – решительный, наступательный, рассчитанный на сонного, дезориентированного врага, хорош только в ночное время. Но к утру румыны кое-как придут в себя. Мало того, решив, что ваш десант является основным, они станут подбрасывать подкрепления.

– Вот и я говорю: маловато нас для подобной имитации большого десанта, – неокрепшим баском объявил командир второго взвода Волынов.

– Если нечто подобное вы, младший лейтенант, изречете в присутствии своих морских пехотинцев, – сурово предупредил его Гродов, – я лично высажусь вслед за вами, чтобы пристрелить. Как морального дезертира. На глазах у всего командного состава 4-й румынской армии.

Офицеры шутку уловили, но никто из них не усомнился, что этот безжалостный майор в самом деле способен высадиться и пристрелить. На глазах хоть того, хоть этого командования.

– И поскольку задача ваша – продержаться до сумерек, – безмятежно продолжил свой инструктаж командир полка, – то переходите к партизанским методам борьбы, используя плавни, островки, хутора. Словом, об этом мы с вами уже говорили. Командиры сторожевиков предупреждены, что их задача – поддерживать вас в течение всего дня, до сумерек. А потом – сделать все возможное, чтобы уцелевших бойцов снять.

– Единственная надежда на них, да… – мечтательно проворковал старшина роты, однако отвлекаться на его «вздохи» комполка не стал.