Севастопольский конвой

До «Красной Армении» оставалось не более двух миль. Пожар команде, очевидно, удалось погасить, однако заметно было, что канонерка «пьет воду» и держится на плаву с явным креном на левый борт.

– Я к тому, что мы потеряем немало времени и вряд ли успеем к началу Совета обороны.

– Постараемся долго не задерживаться. Нужно хотя бы спасти людей.

– Закон морского братства, – пожал плечами Волков. – Но именно такой случай я и имел в виду, когда говорил о «жребии моря», – все-таки не упустил он случая отомстить адмиралу за его окрик.

– Сформируйте спасательную бригаду, капитан, – осадил его командующий. – Приготовьте плоты и шлюпки. Словом, командуйте, командуйте. Забудьте, что у вас на борту адмирал, от командования вас пока что никто не отстранял, – а выдержав небольшую паузу, недвусмысленно уточнил: – Как это ни странно.

Еще на дальнем подходе к терпящему бедствие судну, «фрунзенцы» подобрали два плота с ранеными и обожженными моряками, среди которых старшим по званию был мичман Гвоздавин. Как оказалось, судну пришлось сражаться с четырьмя «юнкерсами», один самолет пулеметчикам даже удалось подбить, однако силы все же были неравными. Канонерка получила несколько осколочных и массу пулевых пробоин, более десяти человек погибли, а трое тяжелораненных моряков все еще оставались на ее борту. Легко ранен был и командир канонерки капитан-лейтенант Кадыгробов. К тому же вышла из строя рация.

Боцман эсминца, который возглавил спасательную команду из опытных моряков, вскоре прокричал в мегафон, что ситуация небезнадежная. Насосы работают, опасность взрыва в пороховых погребах миновала. На одну пробоину моряки канонерки завели пластырь сами, вторую им сейчас помогут заделать; словом, если на спасательном буксире в самом деле окажется хорошо оснащенная бригада, канонерку еще можно будет дотащить до ближайшей крымской бухты.

На какое-то время контр-адмирал словно бы забыл, что выше по чину и должности, чем он сам, на эсминце нет, и вопросительно переглянулся сначала с командиром судна, затем с Райчевым. Они все трое стояли теперь у правого борта, покачивающегося менее чем в кабельтове от борта канонерки.

– Но это, други мои походные, в том случае, если спасательный буксир успеет подойти и если на борту его окажется хорошо оснащенная бригада, – с тоской посмотрел Райчев в ту сторону, где грядой островков открывался путь к устью Днепровского лимана и дальше – к Одессе.

Бывший контрразведчик, Райчев мало смыслил в корабельных делах, потому и предпочитал, чтобы его именовали не капитаном первого ранга, а «полковником флота». Но зато он прекрасно понимал, в какой сложной ситуации оказался командующий эскадрой, который по одной нити логики обязан был заставить эсминец следовать своим курсом, а по другой – не имел права оставить в беде судно, которое к тому же находилось в его подчинении.

А еще полковник флота интуитивно ощутил, что худшие предчувствия, которые сопровождали его на рассвете к трапу эсминца, начали сбываться. И что впервые за многие годы странноватое, давно приклеившееся к нему обращение «други мои походные» неожиданно начало приобретать вполне реальный смысл.

Крики: «Внимание! Сзади по курсу наблюдаю два малых судна!» и «Воздух! Немцы!» – долетели до его сознания с разных концов эсминца почти одновременно.

Райчев метнул вооруженный биноклем взгляд сначала на быстро приближающиеся суденышки, затем – на четыре неспешно заходящие друг за другом на атаку самолета с огромными черными крестами на крыльях и фюзеляжах.

– Спускайтесь вниз, капитан, – приказным тоном молвил контр-адмирал. – Немедленно вниз.

– А вы намерены оставаться на палубе?

– Или на ходовом мостике, – с мрачной раздраженностью ответил Владимирский. – Какое это имеет значение?

– Имеет, товарищ адмирал, вы – командующий.

– Здесь два подчиненных мне корабля, которым предстоит принять бой.

– У них есть командиры, – упрямствовал Райчев. – На всяком судне всегда томится по несколько офицеров, каждый из которых готов, способен и даже мечтает…

С первого дня полковнику флота почему-то казалось, что его только для того и командировали в Севастополь, чтобы непременно вернулся с адмиралом. Стоит ли удивляться, что теперь он чувствовал себя ответственным за его «доставку» и его безопасность.

– Сейчас у них общий командир. И вообще вас это не касается, – раздраженно парировал контр-адмирал.

– Мне так не казалось. Однако поступайте, товарищ командующий, как считаете нужным, – обиженно процедил полковник флота.

Последние слова контр-адмирала, которые Райчев сумел расслышать: «Портфель с бумагами все время должен находиться при вас. Головой отвечаете! Выполняйте, капитан, выполняйте!» – уже расплавлялись в шуме авиационных моторов и глуховатом «тявканье» орудий обоих кораблей.