Северянка

В это время в королевском дворце Альвахейма, в спальне принца было все тихо. Девятилетний мальчик лежал в своей постели. На фоне исхудавшего детского личика заостренные уши казались немного великоватыми для своего обладателя. Бирюзового цвета глаза были наполовину закрыты, а серебристо-белокурые локоны, напоминавшие сейчас парик, разметались по подушке. Кожа принца была в язвах, местами потемнела и покрылась морщинами. Мальчик настолько ослабел, что не мог даже шепотом происнести хоть слово. Мать не отходила от сына ни на минуту. Королева сама исхудала, под прекрасными глазами залегли темные круги. Она все время заботилась о сыне, пыталась его всячески отвлечь от страданий, а про себя вовсе забыла, почти ничего не ела. Ром теперь боялся не только за жизнь сына, но и за здоровье жены. Он посылал слуг посидеть с мальчиком, чтобы Иримэ отдохнула, поела, но та не подпускала к принцу никого.

После очередной изматывающей ночи (Аркуэнон, маленький принц, мучался от боли), Иримэ прилегла на край кровати и замечталась, держа сына за руку.

Аркуэнон очнулся (он только час как успокоился и грезил наяву) от ощущения сильного жара. Вся кожа мальчика словно горела. В ослабших конечностях «закипела» кровь – так он чувствовал ее бег по венам. Тело наливалось силой, принц смог сесть. Он задрал рукава сорочки до локтей и осмотрел свои руки.

– Мама, – позвал он Иримэ. Королева чутко грезила и мгновенно очнулась от звука голоса сына. Аркуэнон не отрывал глаз от рук – на них плясали языки пламени.

Сначала им обоим было немного страшно, но огонь не причинял боли, а наоборот – давал силы. Иримэ потрогала пламя – не жжется. Она встала и откинула с мальчика одеяло – все тело принца горело ярким огнем. Кожа на глазах бледнела, заживала и становилась такой, какая и должна быть у здорового ребенка. Тело наливалось жизнью, густые белокурые волосы уже не выглядели париком, глаза мальчика светились радостью. Ром стоял в дверях как вкопанный, не в силах произнести ни звука. Он наблюдал за выздоровлением сына.

– Папа! – Аркуэнон заметил отца. Голос сына привел Рома в чувства, он подбежал к кровати и схватил мальчика на руки.

Иримэ плакала, обнимала мужа, на руках у которого сидел здоровый, счастливый мальчик и смеялся заливистым смехом, обнимая родителей.

Вдруг в комнате раздался пронзительный писк. Эльфы обернулись и увидели как подушка, на которой недавно лежал Аркуэнон, подпрыгивает, словно ее кто-то толкает снизу. Иримэ откинула подушку и вскрикнула – из-под простыней, разрывая ткань, пробивались черные мохнатые лапы. Кровать заполыхала огнем и стала быстро сгорать, обнажая каркас. Писк еще какое-то время продолжался, но вскоре совсем стих. В изголовье Ром с женой и сыном увидели огромного паука. Он был уже мертв, лежал на спине, поджав лапы и напоминал искусно сделанную игрушку.

– Ллос… Дровы! – осенило Рома.

– Ты изгнал их из собственного дома. Они обещали отомстить, – напомнила Иримэ. – Вот они и сдержали обещание.

– Они ответят за это, – озлобился король.

– Хватит! Не трогай их, пока они не наслали еще что-нибудь!

Ром понимал – жена права, но неужели все взять и оставить просто так – безнаказанным?

– Неужели Тасмир нашел ту целительницу? – все еще не верил Ром. Он опустил сына на пол.

– Я есть хочу, – сказал Аркуэнон.

Родители тут же забыли о дровах и улыбнулись.

А вот северяне искали Рагнеду. Она ушла еще днем, а уже вечерело и княжны все небыло. На поиски отправились все: и Андрей с дружиной, и лешачи, и местные жители, и Тасмир. Последний все еще не оставлял мысль избавиться от Светозара, закончить приказ Рома. Эльфийский генерал держался рядом со своей несостоявшейся жертвой. Светозар остановился: он чувствовал что-то не так в этих местах.

– Не могла Рагнеда так далеко уйти, – сказал он. – Ты чувствуешь? – обратился он к Тасмиру, – тут воздух как бы гуще.

– Да, это явно ощущается, – заметил генерал. – Тебя ведь Светозар зовут?

– Да, – отозвался Светозар. – Рагнеда назвала так.

– Но ты не из местных? – Тасмир выпытывал у принца всю правду, надеясь

разузнать помнит ли он о себе хоть что-нибудь, может как-либо выдаст себя, если обманывает и притворяется, будто не узнает бывшего друга.

– Ярослав говорит что я упал с неба – летел на змие и разбился. Я совсем о себе ничего не помню – кто, откуда. За столько лет в голове так ничего и не всплыло. Поначалу было тяжко – языка не знал, ни слова не понимал из того, что мне говорили; не знал обычаев. А теперь эти люди для меня самые родные и близкие. И мне, честно говоря, все равно что было в моей жизни до того, как я очнулся в их доме. Здесь моя семья, друзья. А ты откуда?

– Из Альвахейма, – Тасмир испытующе смотрел на Светозара.

– Это где? – спросил тот.

– Дальше, чем ты можешь себе представить. Ты любишь эту маленькую ведьму, но боишься что все узнают? В первую очередь, что узнает она…

– Это не твое дело, – Светозар резко оборвал собеседника. – Что, так заметно?

– Им-то, может, и нет, а вот мне все ясно, как день. Зачем скрывать, не понимаю.