Северная экспедиция Витуса Беринга

Хотя Ваксель, бесспорно, произнес эту речь из уважения, желая оказать последние почести, Стеллеру было очень больно из-за того, что в ней подразумевалось, что Беринг не лишен недостатков. Он ворчал: «В гнусных условиях Охотска и Камчатки он [Беринг] пытался поднять и вытащить тех, кто провалился в трясину, и они так сильно повисли на нем, что он и сам увяз»[330]. Стеллер считал, что Беринг, «сойдя в могилу, расплатился по всем счетам команды». По его мнению, «единственное обвинение, которое можно предъявить этому замечательному человеку – то, что своим слишком снисходительным отношением он нанес не меньше вреда, чем его подчиненные своими импульсивными и часто непродуманными действиями»[331]. В своеобразном панегирике Берингу, приведенном в дневнике, Стеллер признал, что командир не был известен быстрыми, решительными действиями, и задавался вопросом, смог бы Беринг лучше преодолеть все опасности и трудности экспедиции, если бы в нем было «больше огня и жара».

Несмотря на все перепалки с Берингом, случившиеся за время путешествия, Стеллер относился к командору с огромным уважением как к руководителю экспедицией и обвинял в неудачах других офицеров – более того, Стеллер даже умудрился заявить, что все промахи Беринга связаны с излишним влиянием подчиненных, которые в конце концов стали слишком самодовольны и «смотрели с презрением на всех, кто был вокруг них». И, как и обычно, особый гнев Стеллера вызвал Хитрово, который, как ему казалось, должен был с бо́льшим почтением относиться к Берингу, повысившему его в звании до лейтенанта, а не перечить своему командиру на морском совете, что в итоге привело к кораблекрушению. Хитрово, писал Стеллер, был перед Берингом в долгу, но «противоречил ему во всем, стал виновником наших несчастий, а после смерти Беринга – его самым большим обличителем»[332].

Хотя Стеллеру не нравились некоторые офицеры, выбранные Берингом (в особенности, конечно, Хитрово), он относился к Берингу с уважением еще и потому, что тот прожил жизнь «как праведный и набожный христианин, который вел себя как человек безупречных манер, добрый, тихий и уважаемый всей командой, и высшими, и низшими чинами»[333]. Офицеры и матросы решили назвать остров в честь Беринга, несмотря на то, что как раз Беринг хотел плыть дальше, а Ваксель и Хитрово отменили его приказ и направили «Святого Петра» к берегу.

В арктических широтах, где расположен остров Беринга, световой день в декабре и январе длится не дольше семи часов, да и сами дни часто бывают пасмурными. Но близость океана смягчает климатические условия; на острове было намного теплее, чем в тех же широтах в Сибири, средняя температура составляла минус 6–8 градусов Цельсия. К сожалению, поздняя осень и зима – это еще и период наибольшей влажности. То было несчастное, смертельно опасное время для кораблекрушения; они оказались на необитаемом острове без нормального крова и пищи, прячась в землянках, выкопанных в замерзшем песке, с рваными парусами вместо крыши и замерзшими трупами песцов вместо стен. В течение зимы эти примитивные постройки разрушались, терзаемые ветром, снегом и дождем.

«[П]остоянное беспокойство причиняла нам… сырость от близости моря, от которой паруса, составлявшие крыши наших землянок, быстро ветшали и не в состоянии были противостоять постоянным сильным ветрам; они разлетались при первом же порыве ветра, а мы оставались лежать под открытым небом»[334], – вспоминал Ваксель. Мощные зимние бури срывали крыши с их хижин и забрасывали жилье снегом. После каждой бури те, у кого были силы, вставали, отряхивали снег, выгребали его из землянок, насколько могли, и готовились к следующей буре. Они не страдали от «особенно сильных морозов или пронизывающего холода», но часто случались ураганы и «штормовые ветры в сочетании с сильным снегопадом». Глубина снега вдали от берега составляла от двух до трех метров. «Иногда ветер бывал так неистово силен, что один раз, например, некоторых из наших людей, которым пришлось выйти из землянок за естественной нуждой, несомненно унесло бы в море, если бы они не догадались броситься на землю, изо всех сил ухватиться за камни и другие находившиеся на земле предметы»[335]. Самого Вакселя однажды чуть не вынесло ветром из палатки. Он успел за что-то удержаться, а его ноги развевались на ветру, и два матроса едва сумели его спасти, схватив за руки. Несомненно, из-за общей слабости люди были склонны переоценивать жестокость ветров и штормов, но погодные условия в любом случае были крайне неприятны.