Северная и восточная Тартария

Осторожность Витсена была продиктована не только лучшим пониманием русской действительности, но и политическими соображениями. Чувствительность русского правительства к западной критике регулярно упоминалась в рассказах европейских путешественников в Московию XVII столетия, в том числе, самого Витсена. Помимо того, Витсен получал из России все новые, многочисленные и детальные сведения о ранее неизвестных землях. Существовала вероятность, что русское правительство в какой-то момент решит засекретить подобную информацию и запретить ее публикацию за рубежом[1480]. Поэтому Витсен не хотел, чтобы Северная и Восточная Тартария, которая, кстати говоря, была посвящена лично царю, вызвала какое-либо раздражение со стороны русских. Это могло очень навредить голландско-русским связям, в которых он играл одну из главных ролей. Хотя во времена Витсена в экономическом и политическом смысле Нидерланды имели для России большее значение, чем наоборот, республика очень стремилась к хорошим отношениям с российским государством. Без содействия Москвы Нидерландам было бы значительно труднее блюсти свои интересы в районе Балтийского моря. Особенно в крепких связях с Россией был заинтересован Амстердам. Из-за ухудшения отношений голландские купцы, торговавшие в России, могли понести значительный экономический ущерб, а русские информанты Витсена — оказаться в большой опасности. Но автор Северной и Восточной Тартарии обделил бы и себя, потеряв доверие русских властей и утратив доступ к информации из России, поэтому осторожность была необходима.

V. Путешествие в Московию

Когда Витсен, двадцатичетырехлетний юрист, только что защитивший диссертацию, в 1664 году поехал в Россию, его мало что связывало с этой страной. Витсены не принадлежали к тем амстердамским купеческим династиям, которые специализировались на торговле с Россией, хотя некоторые из предков Николааса и были от случая к случаю причастны к этому[1481]. Его отец, Корнелис Витсен, действовал преимущественно как один из правителей Амстердама и Республики. Однако он занимался не только внутренней политикой. В качестве одного из директоров Вест-индской Компании (West-Indische Compagnie) он участвовал в торговле и экспедициях судов в Америку. Достаточно обширная библиотека и коллекция редкостей Корнелиса Витсена содержала довольно много книг и изобразительного материала о кораблестроении и чужеземных странах и народах[1482].

Интерес к этим вопросам Николаас унаследовал от своего отца[1483], но внимание к ним стимулировали и другие люди. Его двоюродный дед служил консулом в Алеппо. На Ближнем Востоке его секретарем был востоковед Якоб Гоол (Голиус), который позднее преподавал восточные языки в Лейденском университете, и Николаас Витсен, будучи студентом, посещал его лекции. Позднее он писал, что получил от Голиуса «основательное образование по восточным странам»[1484]. Когда вскоре после защиты диссертации Николааса пригласили для участия в посольстве в Московию, его учитель дал ему своего рода вопросник об этой стране. Голиус, помимо прочего, интересовался сохранившимися старинными русскими хрониками, протяженностью страны на восток, наличием месторождений металлов и системой мер и весов[1485].

Путевой дневник Витсена показывает, что в Московии он проявлял умеренный интерес к проблемам посольства, главной задачей которого было содействие торговым интересам Нидерландов. Свое пребывание он использовал преимущественно для того, чтобы больше узнать о государстве Российском и о землях к югу и востоку от него. Втайне и вопреки воле властей он посетил изгнанного из Москвы патриарха Никона. Голландского купца Яна ван Свейдена (Jan van Sweeden) он расспрашивал о землях за Уралом[1486]. Пообщался с самоедами и ногайским татарином, провел долгую беседу с калмыцким князем Джалбоем, находившимся в Кремле в качестве заложника[1487]. Он несколько раз встречался с бывавшим в Москве митрополитом Газы, православным прелатом с Ближнего Востока. Он посетил торговавшего в Персии русского купца Кирилова и торговавших в России персов[1488]. Он также говорил с высокопоставленными чиновниками Посольского приказа, одним из которых был Л. Т. Голосов, знавший латынь и выразивший готовность поддерживать переписку с Витсеном после отъезда голландского посольства из Москвы[1489].