Северная Русь: история сурового края XIII-XVII вв.

Помимо финансовых, городовые приказчики имели и земельно-распорядительные функции. В 1530 г. городовой приказчик И. Г. Володимеров по указным грамотам Василия III измерял и межевал земли и леса Корнильево-Комельского и Кириллова монастырей соответственно в Комельской волости и Городском стане. Показательно, что Василий III в этом акте обращался к князьям, детям боярским, сотским, десятским и всем крестьянам («моим, великого князя, и митрополичим, и княжим, и боярским, и монастырским и всем без омены, кто чей ни буди») – столь полный перечень местных сословных групп напоминает преамбулу Белозерской губной грамоты 1539 г., и это позволяет усматривать несомненную общность в их развитии, тем более что территориально грамота относилась к сопредельным с Белозерьем землям. В 1532/33 г. тот же И. Г. Володимеров «разъезжал» смежные починки Павло-Обнорского и Корнильево-Комельского монастырей. В 1536 г. вологодский городовой приказчик Ф. Д. Матафтин вместе с городовым же приказчиком г. Любима разводил соседние земли Павло-Обнорского и Корнильево-Комельского монастырей в Комельской волости и Лежском Волоке. В 1542 г. городовой приказчик П. В. Ушаков присутствовал на земельном обмене.

Городовой приказчик Тебенок Михайлов и подьячий Васюк Мясново в 1550–1551 гг. производили землеописательные работы, в ходе которых заозерские села Спасо-Каменного монастыря Марьино, Филисово и Вечеслово с обширной округой из 62 деревень были положены в окладные единицы – четыре сохи с целью взимания с их населения «государевых ямских и приметных денег и всяких податей». Налоги должны были выплачиваться сотским князя Ив. Вас. Пенкова (вотчинника этой части уезда) в крупные княжеские села Заднее и Никольское-Заболотье. К их же «присуду» крестьяне названных сёл по делам о высших уголовных преступлениях – разбою, татьбе и душегубству. Таким образом, в 1550-х гг. отнюдь не вся ещё территория Вологодского уезда была подведомственна агентам центральной власти. Зримым наследием удельной эпохи оставались на ней подобные «анклавы» с административно-судебными и налоговыми правами местных князей. Книги Т. Михайлова и В. Мясново 1550/51 г. упоминаются в жалованной грамоте Ивана IV Спасо-Каменному монастырю от мая 1562 г., подписанной казённым дьяком Д. В. Лазаревым, когда в связи со смертью последнего представителя старшей ветви ярославских Рюриковичей кн. И. В. Пенкова происходит унификация административно-финансового статуса вотчинных комплексов этой духовной корпорации. Сбор сведений о городовых приказчиках на Вологде (как и на Белоозере) – их персональном составе и функциях в дальнейшем следует дополнить и расширить, но даже приведённые здесь данные ставят под сомнение мысль М. М. Крома о том, что в северных городах, сеть которых была очень редкой, данный институт местного управления не был развит. На Вологде известны и губные старосты. Земельно-распорядительные полномочия губного старосты С. Ф. Волоцкого распространялись на смежные с Комельской волостью пошехонские земли, а оформил запись о размежевании земель Корнильева монастыря с кн. Ф. М. Угольским губной дьяк И. Н. Пестин (1564). Этот институт в Белозерье и на Вологде активно действовал и в опричные годы.

В спасо-прилуцкой описи 1688 г. отмечена «грамота вел. кн. Ивана Васильевича всея Россия о сыску разбойников в лист 56 г. (1547/48 г.)». Возможно, здесь имеется в виду губная грамота его сёлам, аналогичная грамотам, известным по началу 1540-х гг. для Кирилло-Белозерского и Троице-Сергиева монастырей. Не исключено существование в своё время и специальной вологодской губной грамоты. Вопрос этот нуждается в отдельном изучении. К 1555/56 г. относится указание на губного целовальника Масленской вол. С. Жданова (в разъезжей грамоте выборного старосты Ив. Злобина на земли Кириллова монастыря 1555/56 г.). Верстанием в службу и «роспросом» новиков (молодёжи) по Вологде в 1596 г. занимались два губных старосты – И. Вечеслов и И. Трусов.

Определение И. Злобина как выборного старосты склоняет к предположению о формировании на Вологде местной служилой группы детей боярских. Обратим внимание на то, что и в утверждённой грамоте на царство по избранию Михаила Фёдоровича 1613 г. от группы вологодских дворян фигурирует выборный Михайло Остолопов, который «в товарищев своих место выборных дворян руку приложил». Заметное усиление группы служилых землевладельцев в Вологде к 1550–1560-м годам в дальнейшем придаёт социально-экономическому и политическому развитию города и уезда вполне зримые общерусские черты. Ниже систематизированы сведения о составе наместников и волостей в ряде севернорусских городов конца XV – первой половины XVI в.

Церковное управление