Северная страна

– Дело было, кажется, ночью. Солнечного света по крайне мере там не было. Я стоял у какого-то обычного сельского поля. Там было много народу. Я не замечал, чем они заняты, а просто видел картину целиком. Видел свет от дорожных фонарей, золотистую траву, черное небо и проселочную дорогу. Внезапно откуда-то с правой стороны, с другого конца поля стали доноситься крики. Люди стали бежать мимо меня в противоположную сторону. Я пригляделся и увидел ряд комбайнов, медленно движущихся с востока на запад. Не знаю, были ли в них водители, но машины шли прямо, не меняя курс. Комбайны работали, люди бежали, огромные барабаны вертелись. Вокруг был только свет фонарей, янтарная трава и оторванные конечности, разлетающиеся на несколько метров. Я пытался закричать, но из груди вырывался лишь беззвучный вопль. Я пытался убежать, но не мог – стоял не силах пошевелиться, словно заколдованный. Проснулся я от собственного крика. Прошло уже более десяти лет, я до сих пор помню этот сон.

Когда Том закончил, никто из присутствующих не произнес ни слова. Было слышно, как люди из второго корпуса идут на ужин, как сторож ругается и бегает за вырвавшимся щенком, который служил скорее развлечением, чем охранником территории. Лиза и Эмма, сидевшие напротив Тома, боялись шелохнуться, и, кажется, боялись даже дышать. Констанция сравнивала свои сны со снами других: «не зря же они все попали в эту клинику, думала она, ведь даже и сны им сняться об одном и тоже». Все мысли Эрика были заняты функционированием комбайнов.

2

– Давайте поговорим о чем-нибудь. – предложила Эмма.

– Давай поговорим о чем-нибудь. – ответил сухой дуб, расположенный по правую сторону от пирса.

– Давай! – весело закричали издалека голые макушки деревьев, – Смотри, зима скоро пройдет! – размахали они своими обнаженными, но могучими ветвями. – Скоро будет лето!

– Хочу что-нибудь другое. – прошептала Эмма.

– Ну хочешь про грязь поговорим или говно? – ответил старый дуб. – Ты, кажется, только на днях рассказывала про сон с общественным туалетом и горы испражнений.

– Есть тема, которая никак не дает мне покоя.

– Слушаем тебя. – послышался отдаленный гул.

– А про то, что люди не живут так долго и не живут так счастливо как хотелось бы. А я хочу жить и хочу наслаждаться жизнью, понимаете? Все мы так боимся умереть, так боимся болеть, что убеждаем друг друга отдаться судьбе. Мы гладим друг друга за руку и, поддерживая, говорим, что все равно не выйдем отсюда живыми. Мы закладываем друг другу сигареты в руки, в губы, в рот. Мы наливаем алкоголь, кормим сладким и делаем всё лишь бы не умереть в одиночестве. А я хочу жить долго и счастливо.

Я хочу курить. Ну и что. Ну что, что другие покрутят у виска. Может сигарета красного кэмела – это мое счастье. Может в ней заключается мое счастье.

Я хочу есть пирожные на завтрак и поздно ночью, пить чай перед сном с печеньями и не бояться, что умру от сахарного диабета. Я хочу курить на балконе, чувствуя запах осени. Предвкушать новый год. Я не хочу думать, о том, что каждая сигарета приближает меня к смерти – к мучительной, болезненной смерти. Что лицо мое снова опухнет от химических составляющих сигареты, и что спустя одну неделю курения, я по утрам опять буду похожа на старого бомжа – алкоголика.

Я хочу попить кока колы. Ну и что, что она вредная. Съесть отличный мягкий бургер и попить кока-колы. Чтобы прямо заболело в горле и в пищеводе от холодных пузырьков газа.

Я хочу пить алкоголь и не думать по утрам, что у меня может образоваться рак пищевода и, что я из-за этого умру голодной смертью. А ведь это всего лишь повышенная кислотность от выпитого за ночь до этого нефильтрованного пива. Или это уже сигнал, звонок, красная лампа, скажите вы?

– Завязывай выпивать, – хором засмеялись макушки кленов.

– Вот я об этом всём. Я хочу жить и умереть счастливой, а не думать о том «а что будет если наш машинист в метро не справится с управлением и врежется в перрон. Или «а что будете если террорист решить взорвать бомбу, начинённую гвоздями и болтиками на самой станции». Они ведь, в этом ограниченном пространстве, будут лететь с такой скоростью, что пробьют и вагон, и стекло и уж, наверное, несколько человек стоящих передо мной. Потом попадут и в меня. И дай бог, если мне повезет умереть сразу, а ведь будут люди, которые станут инвалидами. А ведь на планете нашей есть смерть пострашнее – от экспансивных пуль, например. Они влетают твой организм крутясь, а попав в ткани, раскрываются и продолжают крутиться, разрывая все органы, и превращая их в лохмотья. А есть еще пули, которые на входе образуют маленькую дырку как для медицинского катетера, а на выходе дыру размером с арбуз.

– У кого-то сидром повышенного беспокойства? – ласково спросил дуб.