Северная война

– Да, ваша светлость! – подскочил к нему облачённый в доспехи статный воин, командовавший кавалерией.

– Объяви всем, что венеды рядом и вскоре нам предстоит с ними сразиться. Войскам строиться. Обоз в тыл. Лагерной обслуге собрать палатки и вооружиться.

– Слушаюсь, ваша светлость!

Зденек Змигод вскочил на коня, а к Владиславу подбежал гонец от брата и выпалил:

– Ваша светлость, мой господин просит вас немедленно прибыть к нему на военный совет.

Владислав кивнул и в сопровождении телохранителей отправился на встречу. Вскоре он оказался в шатре родственника и огляделся. Все главные крестоносцы были здесь: сам Болеслав, молодой брюнет с роскошными вьющимися волосами; грузный, похожий на медведя воевода Пётр Власт; худощавый, болезненный архиепископ Пётр из Жнина; ну и конечно же король Моравии Владислав Второй; а рядом с ним князь Отто Святополк. Все присутствующие были в броне, и только священнослужитель да князь-кесарь обошлись без них. Младший Пяст это, разумеется, отметил и, подумав, что старший ослабел, победно вздёрнул подбородок. Владислав в свою очередь тоже усмехнулся. Он знал то, о чём Болеслав даже не подозревал, и уже считал себя победителем. Поэтому Владислав мог позволить себе ухмылку.

Князь-кесарь сел в кресло подле большого раскладного стола, и Болеслав заговорил:

– Раз все в сборе, слушайте. Венеды вышли на тракт Старогард – Гданьск. Они всего в четырёх милях от нас и быстро приближаются. Необходимо готовиться к сражению, но, прежде чем мы начнём, мне хотелось бы, чтобы вы выслушали нашего разведчика. – Князь-принцепс посмотрел на одного из своих оруженосцев и отдал ему команду: – Ян, приведи десятника.

Оруженосец выскочил и снова вошёл с приземистым пожилым блондином в окровавленной рубахе и с повязкой на голове. Он поклонился полководцам и замер на месте. Болеслав обратился к нему:

– Расскажи о том, что ты узнал.

Разведчик снова поклонился и затараторил:

– Я десятник из дозорной сотни господина Гржижана. Ночью мы находились в поиске и сцапали вражеского воина, распотрошили его и узнали, что венеды готовятся идти на выручку городу.

– Это понятно, – поморщился князь-принцепс. – Говори о численности язычников.

– Так вот, – продолжил разведчик, – пленник поведал нам о вражеских силах, и выходит, что их очень много. Поморян идёт больше тринадцати тысяч. Городских стражников из Волегоща, Щецина и Гданьска – почти тысяча. Дружина князя Рагдая. Храмовники богомерзких богов Триглава, Перуна, Яровита, Ярилы и Велеса, а с ними бабы – воины Макоши. А ещё тысяча викингов с далёкого острова на западе, больше пяти тысяч конных пруссов и самогитов-литовцев, а также дружина Перкуно из города Трусо.

– Кто командует всеми?

– Князь Рагдай.

Разведчик замолчал. Взмахом руки Болеслав отпустил его, оглядел сидящих за столом людей и сказал:

– Вот такие дела. Язычники бросают против нас двадцать одну тысячу воинов и больше тысячи сидят в городе. Мы можем противопоставить им тридцать девять тысяч, и выходит, что венеды и дикари, которые пришли к ним на помощь, сами идут на свою погибель. Это хорошо. Это добрый знак. Это значит, что Господь с нами, и он затуманил разум богомерзких дьяволопоклонников. Так разобьём же их! Мы встанем в поле под стенами Старогарда, примем врагов на копья, втянем их в бой и уничтожим! Смерть язычникам!

Лицо Болеслава, который мог войти в историю как великий полководец, сияло радостью, чистой и незамутнённой. Он верил в свою счастливую звезду, и Владиславу стало его жаль, ведь он сам когда-то был таким же. Однако слабость князя-кесаря, который знал, что в тылу католического войска уже находятся прошедшие вверх по течению Вислы варяги и лесовики, была очень недолгой. Владислав вспомнил о том, как после поражения под Пырыцей, когда он был слаб, младшие братья и их мать Саломея фон Берг издевались над ним и его детьми, как поклявшиеся ему в верности польские дворяне покидали его и уходили под руку князей-принцепсов. А ещё перед взором Владислава пронеслись картины разорённых и сожжённых стоявших на его землях деревень и городков посланными против него младшими Пястами уграми и наёмниками. Как же тяжко ему было все эти годы! И если бы не поддержка германского короля Конрада Третьего да немногие преданные воеводы, то ему и его детям пришлось бы умереть либо бежать. Всё это заставило князя-кесаря собраться, вновь возненавидеть Болеслава и пожелать ему скорейшего поражения.

Моравские князья поддержали порыв князя-принцепса одобрительными выкриками. Пётр Власт, который одно время считал себя покровителем Болеслава, вскинул сжатую в кулак правую руку и потряс ею. Архиепископ благословил молодого полководца. А затем все люди в шатре одновременно посмотрели на Владислава.