Северная война

Под Дубином настроение герцога заметно улучшилось. Он стал чаще улыбаться, и сломанная нога уже не так сильно беспокоила его. Армия католиков стягивалась к крепости бодричей и начала приготовления к осаде. Егерские отряды и группы свободных охотников, которых становилось всё больше, зачистили окрестности, и венеды стали нападать гораздо реже. В удобных для высадки с моря местах были оборудованы наблюдательные посты и срублены сторожевые вышки. Речушки и ручьи возвращались в прежние русла, а тракт заравнивали и устилали гатями. Снабжение немного улучшилось, по крайней мере, для герцога и его воинов, а затем, по настоянию Адальберта Бременского и нескольких цистерцианцев, которые вели переписку с Бернаром Клервоским, проповедники прекратили грызню. От других колонн святого воинства тем временем приходили вести, что продвижение в глубь вражеских земель идёт относительно неплохо, хотя и не так хорошо, как планировалось. К воинам вновь вернулось бодрое настроение, и война опять стала превращаться в войну, а не в беготню за дикими варварами, которые находятся на своей земле и имеют свои стреломёты, катапульты и огненные зелья.

Каждый день Зальха был наполнен делами, и в сопровождении своего верного оруженосца Танкреда Седрик перемещался от одного отряда к другому. Герцог посвятил себя предстоящему штурму Дубина целиком и полностью и того же требовал от своих людей. Вот и приходилось Зальху проводить в седле по десять – двенадцать часов в сутки. Одних надо поторопить, других, наоборот, придержать, третьим пригрозить, а четвёртых урезонить. Встреча, другая, третья, и глядь, наступил вечер, и так продолжалось до тех пор, пока после одного из утренних разводов герцог оставил его в своём шатре. Зальх ничего не ожидал и не знал, что скажет ему Генрих Лев, а тот в свою очередь не спешил, приказал поднять полог шатра, который находился на возвышенности, и поднести его кресло поближе к выходу. Дюжие слуги выполнили приказ и отошли в сторону. Седрик и Генрих остались вдвоём, и герцог, кивнув в сторону языческой твердыни, спросил:

– Что скажешь, храбрый рыцарь, мы возьмём Дубин?

Седрик посмотрел на мощные валы крепости, за которыми находилась ещё одна стена и каменные башни с десятками стреломётов, баллист и катапульт на них. Он отметил, что стяги князя бодричей Никлота гордо реют на свежем морском ветру, и представил вид с другой стороны, где находился окружённый мощными донжонами и высокими стенами порт, через который язычники получают подкрепления и припасы. Взять такую крепость было очень и очень сложно. Однако Зальх ответил без капли сомнения в голосе:

– Да, мой герцог, мы возьмём вражескую цитадель.

– И почему ты так думаешь?

– Языческим князьям не до нас, поскольку сейчас на них наступает король, и вскоре к нам прибудут мастера по ведению осад, а потом подтянутся катапульты. Мы обложим Дубин со всех сторон и, как бы хорошо он ни был укреплён, конец будет один. Наши осадные орудия разрушат стены, а пехота добьёт тех, кто останется на развалинах.

Генрих Лев слегка опустил подбородок и вздохнул:

– Нет у нас мастеров, поскольку противник их ещё в Верхней Саксонии перехватил. Да и с катапультами не всё так просто, ибо многие потеряны во время вражеских налётов.

– Ничего, мой герцог. Это значит, что мы простоим под Дубином на месяц больше, чем ожидали, вот и всё. Но в любом случае, до середины осени крепость падёт. Таково моё мнение.

– Эх, мне бы твою уверенность, Зальх. Впрочем, я оставил тебя не ради совета. У меня есть важное поручение, которое ты должен будешь выполнить.

– Я готов! – изображая служаку, рявкнул Седрик.

– Не тянись. – Генрих поморщился и кивнул на раскладной стул подле стенки шатра. – Сядь рядом, поговорим.

Рыцарь расположился подле герцога, а Генрих вновь окинул взглядом Дубин и заговорил:

– В следующем году я должен жениться на Клеменции Церенгенской. Всё уже решено, но необходимо соблюдать правила приличия, и я должен не реже одного раза в месяц отправлять своей будущей супруге письмо. Она сейчас находится при королевском дворе во Франкфурте, и моё послание к ней отвезёшь ты. Почему, понимаешь?

– Нет.

– Объясняю. Ты участвовал в битве на тракте и спас мою жизнь. Естественно, тебя станут расспрашивать о том, что ты видел, и у меня есть просьба, обрисуй всё так, чтобы я выглядел мужественным воином. Поведай, как я лично сразил нескольких варваров, а лучше – вражеского вождя. А потом появились богомерзкие колдуны, которые плевались огнём, и я едва не погиб, но Господь этого не допустил, ты меня выручил. В общем, всё должно выглядеть так, чтобы Клеменция могла мной гордиться.

– Мне всё ясно, ваша светлость, – кивнул Седрик, и герцог продолжил:

– Это только начало, Зальх. Помимо этого в Гамбурге ты посетишь Оттона Амменслебенского и скажешь графу, что я очень недоволен его нерасторопностью. После этого отправишься во Франкфурт и навестишь двор королевы, а затем увидишься с папским легатом Гвидо, которому передашь моё личное послание для Бернара из Клерво. Ну а далее возьмёшь письмо Клеменции и вернёшься. Справишься с этим?