Северная война

– Ну вот, а ты всё уехать норовишь, – усмехнулся Андрей, – Не долечился сам, сын вон к новой службе привыкает, супруга опять же. хм. под постоянным приглядом тут. Так что, до июня, Мстиславович, извини, ты мой дорогой гость и пациент, м-м-м… правильней сказать, излечааемый, вот. Ну не шуточное же у тебя ранение-то было, никак его нам нельзя запускать, буквально ведь давеча в июне, вспомни, что только было-то?

– Ну да, доходил уже, считай, – кивнул сокрушённо князь и отхлебнул травяного взвара.

Посмотрел Андрей, как воспитатели повзводно заводят пацанву в парную, и сам вспомнил историю из той своей семьи такого теперь далёкого двадцатого века.

Дед его, Иван Платонович, великую войну встретил в сорок первом и прошёл её всю, обороняя Одессу и Кавказ. Освобождая от германцев и их союзников Донбасс, Украину, Польшу и все балканские станы. А победу встретил уже в мае сорок пятого в далёкой Австрийской Вене.

Воевал дед Иван простым солдатом, поэтому и хлебнул он окопной жизни изрядно. Не раз он был ранен в боях и контужен. Медали с орденом заслужил, но и болезнь грудную от всякой сырости и неустроенности пехотного быта там же заработал.

Демобилизовали его домой с первой партией, и вернулся он к себе в Башкирию на Южный Урал. На приёме у пожилого сурового доктора выслушал Ваня себе суровый приговор. Врач тот был сам из фронтовиков, поэтому юлить перед ним не стал.

– Прости солдат, – сказал он ему, – Судя по всему, тебе недолго жить осталось, все твои лёгкие хворобой поражены. Так что, приводи все свои дела в порядок, ну а там уж , но медицина, похоже, тут, Иван, уже бессильна. Лекарства я, конечно, тебе выпишу, но…

– Всё ясно, – ответил солдат, одёрнул гимнастёрку и ушёл в родное село Аникеевку, что было в двадцати километрах от города.

Так бы и схоронили, наверное, Ваню под красной звездой, но дед Ахмет, башкир и друг отца, сказал фронтовику прямо:

– Жить будешь, парень, но для того перебирайся-ка ты в мой дом, туда, к овечьей кошаре. Будешь там помогать мне овец пасти и свою грудь как нам предки наказывали, будем править.

Август, осень сорок пятого, всю весну и всё лето сорок шестого года Ваня пас овец и ухаживал за ними на свежем воздухе. А ещё, прошу простить меня, уважаемые защитники животных, делал то, что и приказал ему делать для его лечения умудрённый вековым опытом старый башкир Ахмет. На тех холмах, где паслись овечьи отары, ловил он силками сусликов и сурков и вот их-то сало и жир, растопленный прямо тут же на костерке в консервной банке, пил горячим каждый день Иван.

Ни в коем случае не для совета, Боже упаси. Не говорю, что так можно лечиться, а только лишь, чтобы поведать реальную семейную историю, веду я сейчас этот рассказ.

Однако, в начале августа сорок шестого года опять пришёл фронтовик к тому же врачу, у которого был он всего-то год назад. Глазам своим не поверил, глядя на довольного и розовощёкого молодого мужчину, стоявшего перед ним, доктор. И ещё долго поражённо смотрел на рентгеновские снимки, когда тот ушёл к себе в деревню. Вот тебе и «Судьба-то судьбою, однако, человек ведь её сам своими руками строит.

Прожил Иван Платонович после того ещё почти что четыре десятка лет. Трёх детей они с женой Анастасией родили, вырастили, выучили и в достойные люди вывели. Шкодливых же своих внуков хворостиной он почти что до семи десятков годов гонял. И было одно у них спасение – это забираться под койку. Трудно было наклоняться деду, фронтовые раны ему мешали. Осколки от германской мины почти что до самой смерти выходили из спины, лёгкие же никогда больше уже не беспокоили старого солдата.

И да, сурки и суслики прекрасно живут всё на тех же горках, что и прежде, и никто их там, в общем-то, не обижает…лекарства-то в нынешнее время вон сколь много эффективного.

«Да, а в этом нынешнем времени антибиотиков и прочих чудес нет, а жаль,» – печально вздохнул Андрей, – Вот и приходится теперь лечиться чисто природными средствами.»

– Давыд Мстиславович, ты всё больше на боровом воздухе-то теперь бывай, начинай посильнее нагружать грудь полным дыханием. Я думаю, уже вполне можно начинать твои лёгкие разрабатывать. Бегай вон каждый день легонько. На лыжах походи, когда не будет мороза лютого. Только не простужайся, смотри! А мы, судя по всему, тебя совсем скоро оставим, – и Сотник рассказал Торопецкому князю о затеваемом Ярославом Всеволодовичем походе на западные финские племена.

– Да я и сам уже догадался, что вы на большой выход готовитесь, – кивнул Андрею Давыд, – Как не придёшь в усадьбу, у вас там всё суета как будто бы перед большим сбором. И отряды вон всё мечутся с полигона в поля, с полей ещё куда-то, да всё строем и в запале спешном.

– Я к командиру двенадцатого взвода, сержанту Матвею Завидовичу, – ответил на вопрос дежурного перваша у входа в казарму головастиков Оська, доложить можешь как уч. капрал Осип Третьякович, к нему для особого разговора прибыл, – и, отряхнув со своих ичиг снег, повесив на гвоздик полушубок, пошёл вслед за дежурным мальцом.