Северная война

– Очень даже многое! Я хочу, чтобы нас с Алексом – прямо завтра – обвенчали! Нет, я все понимаю, – девушка извинительно и покорно сложила ладони на груди. – Мне батюшка священник объяснял, что раз я совсем недавно приняла православие, то с замужеством надо немного повременить, хотя бы три-четыре месяца. Чтобы соблюсти элементарные приличия… Но, думаю, бывают же и исключения из правил? Иначе зачем же тогда писаны все эти правила? Если вы, Александр Данилович, попросите, то священник, может быть, пойдет нам навстречу?

– Может, и пойдет, – усмехнулся Егор, весело подмигивая Бровкину. – Попробуем!

Батюшка Кирилл отнесся к данной просьбе с полным и всеобъемлющим пониманием: без излишней суеты и брезгливости принял предложенные Егором сто пятьдесят рублей, прогудел важно:

– Что ж, обвенчаю молодых людей, раз такое дело… Пусть завтра являются – часа через два после обеда. Любящие сердца все же, голубки белокрылые как никак… А денежки все пойдут на нужды церковные: часовенку сладим новую, подправим ограду кладбищенскую. Мне-то самому эти рублики – и ни к чему…

Венчание прошло пышно и торжественно: батюшка Кирилл честно отрабатывал полученные деньги, съехались помещики и помещицы из близлежащих сел и деревенек. Жених и невеста очень сильно волновались, не отрывая влюбленных глаз друг от друга. Вечерние же свадебные посиделки прошли весело и непринужденно: длинные столы ломились от разной снеди и напитков, даже танцы состоялись – под аккомпанемент деревенских музыкантов, которых Санька уже давно обучила всяким тягучим немецким менуэтам и задорным польским мазуркам.

Гости и новобрачные искренне веселились, а вот Санька явно была не в своей тарелке: улыбалась как-то очень уж натянуто и искусственно, временами чуть заметно хмурилась и тихонько вздыхала.

– Что с тобой, мое сердечко? – обеспокоенно спросил Егор у жены, когда они на минутку остались наедине. – Я же вижу, что ты чем-то очень сильно огорчена. Давай, рассказывай, поделись с мужем своими сомнениями!

– Вчера вечером я разговаривала с Кузьминичной, – пряча глаза, сообщила Санька. – Так вот, бабка предупреждает, что роды у Луизы будут очень трудными. Такими сложными и тяжелыми, что подружка моя рыженькая даже и помереть может…

– Ладно тебе – переживать раньше времени! – неодобрительно помотал головой Егор. – Бог даст, пронесет! Надеяться надо, надеяться на лучшее и молиться… – но и сам он расстроился нешуточно: авторитет Кузьминичны для него был непререкаем. – Тем более, барышни, надо вам поторопиться с отъездом на Москву. Там доктора опытные, заграничные… Всех их, голубчиков, сгоним в одну кучу, заставим проявить все свое высокое искусство. Ты, Саня, только ничего пока не говори – ни Луизе, ни Алешке…

– Что я – дура последняя? – обиделась Санька и непоследовательно предложила: – Саша, пригласи меня сейчас на танец, а? Сто лет мы с тобой не танцевали! Ничего что хромаешь. Ты для меня и хроменький – самый желанный…

Следующим утром, попрощавшись с домочадцами, они тронулись в путь. Карета плавно покачивалась на неровностях проселочной дороги, Алешка – новоиспеченный супруг – счастливо и зачарованно пялился своим единственным глазом в каретное окошко, улыбаясь при этом счастливой и слегка идиотической улыбкой.

Только часа через полтора он снова опустился с райских небес на грешную землю и поинтересовался:

– Александр Данилович! А что было в Васькином письме? Отчего мы так заторопились?

– Полковник Волков известил, что на Петра Алексеевича было совершено покушение.

– Как? Что? – Голубой Алешкин глаз расширился от удивления, буквально выпрыгивая из своей орбиты.

– Антошка Девиер опять отличился. Царский повар Фельтен (ну, тот – из коренных кукуйцев, пожилой уже совсем) достал где-то рецепт нового кондитерского блюда, которое называется – «меренги». Приготовил. Как и полагается – прежде чем царю предлагать – новое лакомство дали понюхать китайским собачкам, натренированным на самые разные яды. Ничего подозрительного те хвостатые охранители не учуяли, даже похрустели с удовольствием сладкими штуковинами. Но ушлый Девиер псам не поверил, настоял, чтобы холоп попробовал какой-нибудь. Отловили первого попавшегося поваренка, велели съесть целую миску этих меренг. Тот съел, через десять минут ему плохо стало: жар, рвота, понос. К утру помер поваренок. Вот такие дела-делишки…

– Знаю я этого Фельтена! Уже много лет знаю! – встал своей широкой грудью Алешка на защиту старого повара. – Проверенный и перепроверенный такой дедушка… Не, Данилыч, в другом месте надо искать подлых ворогов. Вот тот же рецепт надо проверить. Кто его давал?