Северная война

– Шведские пушки находились в полной боевой готовности, а не зимовали в амбарах! Хорошо еще, что они были развернуты к реке… Получается, что шведы знали обо всех воинских планах герцога фон Круи? Предательство! Просто здорово, что мы дружно ударили с флангов, а Дикий полк наскочил на них с тыла. Иначе нам пришлось бы совсем несладко…

– Все равно, полная и окончательная виктория! – торжественно объявил полковник Голицын и спросил у Егора: – Александр Данилович, а почему ты не допрашиваешь плененного Шлиппенбаха? И вообще, что мы с ним делать-то будем?

– Да обменяем, наверное…

– На кого обменяем? – изумился Федор.

– А вот это, братец, государственная тайна! – назидательно и таинственно поднял вверх указательный палец Егор…

В Пскове его ждала неприятная новость: сбежал герцог фон Круи, исчез, испарился, растворился в воздухе – без малейшего следа…

– Извини, командир! – неуклюже оправдывался Алешка Бровкин, голова которого была плотно обмотана льняной тканью. – Сам не знаю, как это получилось! Он все притворялся совершенно беспомощным, и стакана с вином сам якобы не мог поднять… Ночью застонал, мол, стало очень плохо. Попил квасу, попросил покурить. Я его усадил на кровати, сам же полез в тумбочку – за трубками и табаком. Тут он мне и вмазал крепко – медным подсвечником прямо по затылку… Очнулся я уже только под утро, а герцог пропал бесследно. Искали тщательно, да где там, так и не нашли…

– Ладно, маркиз, не кручинься! – утешал друга Егор. – И на старуху бывает проруха! В следующий раз будешь осторожнее и внимательнее…

Петр же полностью оправился от своей «болезни», был бодр и весел, без устали нахваливал Егора. Потом вызвал в свою комнату думного дьяка Чердынцева и принялся диктовать ему многочисленные письма – государям и правителям стран Северной антишведской коалиции, – в которых подробно описывал результаты (слегка их преувеличивая) осуществленной диверсии, просил новых ружей, пушек и денег…

– Польша, Саксония, Дания, Норвегия, Курляндия, – старательно перечислял царь адресатов. – Алексашка, никого я не забыл?

– А где же – король шведский?

– Карлус? – искренне удивился Петр. – Он-то здесь при чем, с какого такого бока? Ему-то уже наверняка все доложили…

Егор довольно улыбнулся и заговорщицки подмигнул царю:

– Мин херц, Карл Двенадцатый очень любит – с самых своих младых лет – генерала Шлиппенбаха. Более того, относится к нему очень тепло: ну, как ты, например, к Никите Зотову или – к генералу фон Зоммеру… Понимаешь ход моих мыслей?

– Нет, как-то – не очень! – честно признался царь и попросил: – Поясни, пожалуйста, охранитель!

– Все очень даже просто, государь! Раз Карлусу этот Шлиппенбах так дорог, то он, естественно, захочет вызволить любимого генерала из русского плена. Надо этим воспользоваться! Предложим шведам обменять Шлиппенбаха – на одну известную тебе юную ливонскую красавицу.[22] Конечно же, надо как-то достоверно объяснить такое наше неожиданное предложение… Например, скажем, что эта смазливая девчонка очень приглянулась Алешке Бровкину, маркизу де Бровки – то бишь. Тем более что маркиз-то у нас – насквозь неженатый! Вот на тебя, мин херц, якобы и нашел невинный каприз: осчастливить своего верного и надежного сподвижника… Не, понятное дело, что для полной достоверности надо будет еще и денег попросить – тысяч двадцать—тридцать гульденов…

Царь эту идею полностью одобрил, покраснел, как последний мальчишка, обрадовался возможной перспективе устроить свою личную жизнь – похоже, даже больше, чем состоявшейся воинской виктории…

На следующее утро карета с Алешкой Бровкиным, сопровождаемая десятком бравых драгун, выехала по направлению к Дерпту. Драгуны были снабжены короткими пиками, на которых трепетали на ветру длинные белые ленты, во внутреннем кармане камзола маркиза лежало письмо Петра, адресованное его шведскому коллеге по нелегкой руководящей «профессии»…

– Здесь, в Пскове, и подождем шведский ответ! – решил Петр. – Никуда эта Москва от нас не денется! Тем более что там князь-кесарь Ромодановский оставлен на хозяйстве, а с ним – не забалуешь…

Ожидая возвращения своего полномочного посла, Петр времени зазря терять не стал: организовал на берегу Псковского озера серьезную корабельную верфь, велел заложить крутобокий двухмачтовый ял, оснащенный десятью пушками. Царь, самолично взяв в руки топор, дневал и ночевал на верфи, раздавая крепкие зуботычины и не менее крепкие подзатыльники своим старательным, но неумелым помощникам.

Алешка вернулся в Псков уже через две недели: гораздо раньше, чем его ожидали увидеть. Покачиваясь от усталости, доложил:

– Шведский Карлус получил твое письмо, государь! Готов встретиться с русскими доверенными лицами, обсудить все детали предстоящего обмена…

Петр недовольно скривился:

– Это что же получается? Надо новое посольство отправлять в шведский Стокгольм? Это же сколько времени пройдет…

– Не надо, Петр Алексеевич, в Стокгольм! – неожиданно огорошил всех маркиз Алешка. – Карлус сейчас сидит на Митаве…

– Как – на Митаве, откуда он там взялся? – опешил Егор.