Северное сияние

— О, это совсем другая пыль. Ее не увидишь невооруженным взглядом. Это особенная пыль. А теперь прижми первый палец… вот так. Отлично. Теперь, если пошаришь там, нащупаешь что-то вроде ручки… нашла? Возьмись за нее… умница, девочка. А теперь, можешь ты положить вторую руку сюда… опусти ее на медный шар. Хорошо. Прекрасно! Сейчас ты почувствуешь легкое покалывание, но не беспокойся, это всего лишь легкий анбарический ток…

Пантелеймон, приняв свою самую напряженную и настороженную личину дикого кота, с горящими глазами и подозрительным видом бродил вокруг приборов, время от времени возвращаясь, чтобы потереться о ноги Лиры.

Она уже успела убедиться, что пока никто не собирается делать ей никакой операции, как уверена была и в том, что никто не в курсе, кто скрывается под именем Лиззи Брукс; и потому она отважилась задать вопрос.

— Почему вы отбираете у людей деймонов?

— Что? Кто это тебе такое порассказал?

— Одна девочка, чьего имени я не знаю. Она сказали, что вы отделяете деймонов от людей.

— Чепуха. .

Тем не менее, Лира уже достаточно себя накрутила. И поэтому не остановилась:

— Ведь вы один за другими уводите детей, и никто из них не вернулся! Одни уверены, что вы их убиваете, иные говорят совсем другое, а эта девочка сказала, что вы отнимаете…

— Это совсем не так! Если мы забираем детей, то это значит, что им настало время переехать в другое место. Они растут. Боюсь, твоя приятельница просто пугает сама себя. Ничего подобного! Даже не думай о таком! А кто такая твоя подруга?

— Я только вчера здесь появилась, и никого еще не знаю по имени.

— Как она выглядит?

— Не припомню. Кажется, волосы у нее такого каштанового цвета… светло-каштанового… Не знаю!

Доктор вышел и о чем-то тихо тихо заговорил с няней. Пока эти двое совещались, Лира наблюдала за их деймонами. Деймон медсестры был миленькой птичкой, такой же опрятной и безразличной, как пес Сестры Клары, деймон доктора была большекрылой толстой ночной бабочкой. Они не двигались. Но и не спали, потому что глаза птицы ярко блестели, а усики бабочки вяло подергивались, тем не менее, Лира ожидала, что они будут более подвижными. Возможно, они действительно не были ни взволнованы, ни озабочены.

Через некоторое время доктор вернулся, и они продолжили обследование, взвешивая отдельно ее и Пантелеймона, разглядывая ее через специальный экран, измеряя ее пульс, и помещая ее под маленькое сопло, которое с шипением обдавало ее запахом свежего воздуха.

Как раз на середине очередного тесте начал громко и безостановочно звонить звонок.

— Пожарная тревога! — сказал со вздохом доктор. — Что ж, отлично! Следуй за Сестрой Бетти, Лиззи.

— Но доктор, вся их теплая одежда в спальном корпусе! Она не может выйти на улицу в таком виде! Как вы полагаете, может, нам стоит сначала сходить одеться?

Раздраженный тем, что эксперимент прерван, он гневно щелкнул пальцами.

— Полагаю, это одна из тех вещей, которые проверяются на практике, — сказал он. — Что за досада!

— Когда я приходила вчера, — услужливо подсказала Лира, — Сестра Клара положила мои вещи в шкафчик в кабинете, где меня осматривали. В соседней комнате. Я могу надеть их.

— Отличная идея! — одобрила няня. — В таком случае, поторопись!

Скрывая ликование, Лира поспешила вслед за няней, чтобы получить назад милые сердцу меха, гамаши и ботинки, и быстренько их натянуть, пока воспитательница облачалась в угольно-черное блестящее одеяние.

Затем они поспешно выбрались наружу. На широкой площадке перед главной группой зданий толклось около сотни взрослых и детей, пребывая кто в возбуждении, кто в раздражении, кто в недоумении.

— Видите? — говорил кто-то из взрослых. — Это стоило сделать, чтобы посмотреть, какой будет переполох, если начнется настоящий пожар.

Кто-то дул в свисток и размахивал руками, правда мало кто обращал на него внимания. Лира заметила Роджера и кивнула. Роджер ухватил руку Билли Косты, и вскоре они оказались рядом в водовороте бегущих детей.

— Никто не заметит, если мы тут немного осмотримся, — сказала Лира. — У них лет сто уйдет, чтобы всех пересчитать, а мы потом можем сказать, что пошли за кем-то другим и заблудились.

Они дождались, пока большинство взрослых отвернется, затем Лира зачерпнула немного снега, слепила рыхленький снежок и наугад швырнула его в толпу. Через секунду этим занимались уже все дети, и воздух наполнился летающими во всех направлениях снежками. Крики и смех малышей напрочь перекрыли голоса пытавшихся восстановить контроль над ситуацией старших, в то время, как трое детей спокойно завернули за угол и скрылись из виду.

Снег был глубок, и они не могли идти слишком быстро, но это не имело особого значения; главное, что никто не шел за ними следом. Лира с друзьями забрались на крышу одного из туннелей, и очутились на дивной равнине, покрытой снежными дюнами и впадинами, красующейся белизной на фоне черного неба и залитой огнями окружающих территорию фонарей.

— Что мы высматриваем? — спросил Билли.