лее примечательна. На обороте «Христа» Гвидо
Рени мы читаем: «Бог провел ее через долгие стра
дания и, очистив ее, нашел достойной себя». Эта
библейская цитата, содержащая в себе скрытое
порицание и высокомерную уверенность по отно
шению к тому, что делает и чего не делает Бог,
1 Скорбящая Богоматерь (
кажется, была выбрана не Мишелем, он нашел бы
ее оскорбительной для покойной, к тому же в ней
звучала излишняя уверенность в божественном
правосудии.
Ни на одном из листков нет обычного, даже
если оно бывало ложным, указания на то, что обе
женщины умерли, получив напутствие святой цер
кви. От кого бы ни исходило подобное реше
ние — от Мишеля или барона, их правдивость
заслуживает уважения.
В данном случае менее, чем когда-либо, я
склонна утруждать читателя гипотезами. Конец
второй или третьей жизни Мишеля (железный за
навес опускается, и вот-вот начнется новое суще
ствование) слишком близок к абсурду, слишком
необъясним, чтобы были оправданны какие бы то
ни было комментарии. Следовало бы знать (а мы
этого не знаем), каковы были подлинные отноше
ния Мишеля с обеими женщинами, степень верно
сти обоих супругов, какие чувства, вероятно
разнообразные и противоречивые, нахлынули на
оставшегося в живых в присутствии двух умира
ющих. Можно предположить, что сестер связыва
ла глубокая взаимная привязанность, иначе нельзя
объяснить их долгое проживание вместе, что,
кстати, не исключало ни соперничества, ни мимо
летной ревности. Можно также отчасти угадать
тоску и страдания, которыми сопровождался их
конец, но уважение к человеческой личности не
позволяет нам предаваться игре воображения. Все
происходит так, словно на наших глазах две ама
зонки исчезают в пропасти (в обоих случаях всад-
ница — душа, а тело — лошадь), налетев на неви
димое нам препятствие. Что касается историй,
рассказанных в этой книге, начиная с раннего де
тства Мишеля, главную и чаще всего единствен
ную информацию я получала от него самого. Там
ж е , где он решал промолчать, я могу только заре
гистрировать его молчание.
Но в тот момент, когда я пишу эти строки, ме
ня вдруг потрясает мысль о том, что именно вне
запная смерть Берты сделала возможной год
спустя женитьбу Мишеля на Фернанде и четыре
года спустя — мое появление на свет. Именно это
несчастье, как бы ужасно оно ни было, позволило
мне существовать. Так между мной и Бертой ус
танавливается некая связь.
* * *
В другом месте я говорила, что смерть Берты
подействовала на Мишеля, но не опечалила глубо
ко: тщательно исследовав вновь немногие извест
ные мне факты, я пришла к выводу, что он все же
был потрясен. Во всяком случае, кажется, он вер
нулся на Мон-Нуар с намерением прочно там
обосноваться, что для него было равносильно при
знанию в п о р а ж е н и и . Он в ы б и р а е т местом
ж и т е л ь с т в а С е н - Ж а н с - К а п п е л ь , маленькую
деревушку, расположенную внизу, за парком. Он
будет там жить и в год моего рождения, и гораздо
позже, до продажи Мон-Нуар в 1912 году, когда
вскоре после смерти Ноэми расстанется с этими
местами, которые так и не сумел полюбить. (Я
24-1868
прошу прощения за эти скудные крохи информа
ции: только они и могут помочь мне обозначить
дату или уточнить место действия в те неспокой
ные годы.) С наступлением зимы Мишель пере
брался с матерью в старый дом в Лилле.
Мне бы хотелось побольше узнать об этих хо
лодных серых месяцах, узнать, что он читал, о чем
думал (или отказывался думать), о пеших или кон
ных прогулках, о том, что так или иначе занимало
этого потерявшего себя человека. Возможно, вре
мя от времени он заходил в музей Лилля, где хра
нился прекрасный восковой бюст Неизвестной,
который Мишель любил. Тогда он считался погре
бальным изображением молодой римлянки, сегод
ня же его с б
Возрождения. Без сомнения, это было единствен
ное воплощение женской прелести, представшее
ему в ту зиму. Любопытная вещь, мадам Ноэми
почти тотчас же взялась за дело, решив женить
вдовца на богатой наследнице, происходившей от
члена Конвента, знаменитого своей жестокостью.
В сущности, она попыталась воспроизвести в сле
дующем поколении собственный брак с Мишелем
Шарлем. Сын ответил ей категорическим «нет».
Много лет спустя в Париже, в ресторане гостини
цы «Лютеция», он показал мне глазами сидящую у
окна даму, этакую богатую вдову, завтракавшую
под предупредительным оком метрдотеля. Мишель
порадовался тому, что у него хватило ума не пойти
у матери на поводу. Жизнь в лице Фернанды пред
ложила ему нечто лучшее.
В марте он получил от баронессы В. приглаше
ние провести у нее в Остенде Пасху. Старая дама хо
тела познакомить его с молодой девушкой из
хорошей семьи, бельгийкой двадцати семи лет, чья
культура и склад ума должны были ему понравиться.
После пяти печальных месяцев Мишель, соблаз
нившись, принял приглашение. Я удивляюсь, что он
так поступил: мне казалось, что этот город, эта пло
тина должны были остаться у него в памяти как
кошмар. Но призраки и наваждение не имели над
ним власти. Не уверена, что он дал себе труд прой
тись под окнами дома на Российской улице, чтобы