Северные архивы. Роман. С фр.

время вечерних сеансов в Феесе он гипнотизиру­

ет всех, кроме барона, который никогда на них не

присутствует. Мари Атенаис отказывается верить,

что она поддается гипнозу. Чтобы доказать ей это,

он снова усыпляет ее и заставляет снять ботинки

на пятнадцати пуговицах и фильдекосовые чулки.

Проснувшись и застыдившись своих голых ног,

баронесса с криком убегает.

Кажется, что унаследованные от цыганских

предков способности позволяют Мари Атенаис ви­

деть призраков. По вечерам, гуляя в парке, она час­

тенько встречает два привидения. Были ли это

призраки прошлого, как она полагала, или призра­

ки будущего, что сегодня кажется мне более веро­

ятным? Во всяком случае, одно привидение еще

могло бы испугать, но два привидения, прогуливаю-

335

щиеся под ручку по аллеям, вызывают улыбку, как

вызывали улыбку родословные барона, хотя и по­

длинные. Воображение большинства людей не за­

ходит так далеко.

Тем не менее именно в Монте-Карло, где Ми­

шель и Берта в 1 8 8 9 году снимали маленькую

виллу, баронесса самым блестящим образом про­

демонстрировала свой провидческий дар. Она

приехала туда на несколько недель навестить зятя

и старшую дочь. Габриель, вторая дочь, в тот мо­

мент внушала ей серьезное беспокойство. Моло­

дая женщина разводилась с мужем, богатым и

скупым лилльцем, владельцем знаменитых теплиц,

предпочитавшим цветы женщинам. Красивая и

спортивная, как и ее сестра, умеющая быть эле­

гантной и жить на широкую ногу, Габриель не

нуждается в муже, который тратит на уголь день­

ги, предназначенные на ее туалеты. Эти новости

омрачили жизнь в Феесе: барон никогда на них не

намекает, Мари Атенаис, снисходительная к лю­

бовным фантазиям, тем не менее — благочести­

вая христианка, и развод, эта совсем еще новая

форма бунта, ее шокирует. Изменяет Габриель му­

жу или нет, в сущности, не так уж важно, но то,

что г-н М. (я изменяю его инициал) и его жена

перестают жить вместе и носить одну и ту же фа­

милию, оскорбляет материнские чувства Мари

Атенаис, она думает о Габриель с тревогой и раз­

дражением.

Около часа ночи на вилле в Монте-Карло суп­

руги дремлют в спальне на втором этаже. Мари

Атенаис располагалась на третьем, над ними.

336

Скрип ступеней на лестнице будит Берту и Мише­

ля. Он не успевает зажечь свечу, как из-под двери

у ж е просачивается бледный свет. Створка откры­

вается, и появляется баронесса в длинной белой

ночной рубашке, держа в руках подсвечник, над

которым дрожит слабый язычок пламени. Мише­

лю вспоминается леди Макбет. Сомнамбула садит­

ся на край кровати и произносит бесцветным

голосом:

— Габриель очень больна. Я должна вернуться

домой, чтобы ухаживать за ней.

— Вам приснился сон, баронесса. Идите ложи­

тесь спать.

Медленно, словно не слыша ответа, она подни­

мается и идет к выходу. Зеркальный шкаф и зер­

кало на камине отражают ее длинный силуэт и

пламя свечи. Она аккуратно закрывает за собой

дверь спальни, вновь раздается скрип лестницы.

Потом слышно, как наверху по полу волокут что-

то тяжелое и скрежещущее, слышится шум воды,

наливаемый в таз, а затем разом выливаемой в ту­

алетное ведро. Потом наступает тишина. Берта и

Мишель решают заснуть. На заре он поднимается

на третий этаж, там все кажется спокойным.

Дверь в комнату Мари Атенаис широко распахну¬

та. Посредине стоит наполовину уложенный чемо­

дан, окруженный разбросанными вещами. Ведро

полно мыльной воды. На кое-как заправленной

кровати, покрытой стеганым покрывалом, спит

одетая Мари Атенаис, держа в руках зонтик. Во

время завтрака они получают телеграмму, из ко­

торой узнают, что у Габриель брюшной тиф.

337

22-1868

Эта история поразила бы воображение куда

сильнее, если бы молодая женщина умерла. Ни­

чего подобного. Выздоровев и став свободной,

Габриель приехала к Берте и зятю то ли сразу

после развода, то ли за какое-то время до него.

Через десять лет сестры умрут с разницей в че­

тыре дня.

* * *

Как о семи годах, проведенных с Мод, так и

о тринадцати годах новых превратностей в жиз­

ни Мишеля (пятнадцати, если считать со дня

свадьбы в Турне) я узнавала от него только из

намеков, в иных случаях весьма пространных,

но оставлявших огромные пустоты и никогда не

содержавших ни мотивов, ни дат эпизодов или

происшествий. Ж и з н ь поэтому представала как

нечто весьма плотское и прозаическое, и до­

искаться до причин происходившего оказыва­

лось невозможным. В каком-то смысле

впечатление мое точно. Эти годы будто растек­

лись беспорядочно, подобно воде, то сверкаю­

щей и быстрой, то стоячей, образующей лужи и

болота и всегда поглощаемой землей.

Изгнание в Англию можно на худой конец

объяснить любовной кабалой, бегством от родных

или просто очарованием английской жизни, такой

притягательной для вкусивших ее однажды. В по­

следовавшие затем годы Мишель, напротив, жи­

вет впустую. П р е ж д е всего брак, заключенный по

желанию отца, не помогает ему осесть где-нибудь.

338

Не может быть и речи о том, чтобы создать

семью, разумеется, если выражение это, подразу­

мевающее наличие прочной социальной базы, еще

что-то для Мишеля значит. Невозможно также за­

няться каким-нибудь делом или создать себе по­

ложение. Об умственной деятельности, которая