Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

«После этого новгородцы послали короля Вячко (Viesceka), некогда перебившего людей епископа Рижского в Кукенойсе, дали ему денег и двести человек воинов, поручив править в Дорпате (Tarbeta) и других областях, какие он сумеет подчинить себе. И явился этот король с людьми своими в Дорпат, и с радостью приняли его жители замка, надеясь стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему дань с окружающих областей. А кто не заплатил дань, против тех он послал свое войско и опустошил все непокорные ему области от Вайги до Виронии и от Виронии вплоть до Гервена и Сакалы, причиняя христианам зло, какое мог»[337].

Вячко пытался распространить свою власть на все области Эстонии, но не имел для этого ни средств, ни времени. Рубеж 1223–1224 гг. был очень удобным моментом для немецкого реванша. Кроме бездарно закончившегося похода Ярослава Всеволодовича имелось и множество других косвенных факторов. Прежде всего, не следует забывать, что именно в 1223 г. в конце мая состоялось первое столкновения русских войск с монгольской армией в битве на реке Калке. Объединенные силы южнорусских князей потерпели сокрушительное поражение и понесли значительные потери. Подробности этих событий очень пунктуально зафиксировал Генрих Латвийский[338], чем показывал, насколько внимательно немцы следили за военно-политическим положением Руси. Вскоре после разгрома на Калке, по сообщению того же Генриха, в Ригу прибыли послы из многих русских княжеств для продления мира и утверждения добрососедства:

«Тогда король Смоленский (rex de Smalenceka), король Полоцкий (rex de Polosceke) и некоторые другие русские короли отправили послов в Ригу просить о мире. И возобновлен был мир в том же виде, какой заключен был уже задолго до того».[339]

Смоленск и Полоцк, где правила династия Ростиславичей и чьи представители в особенно большом количестве полегли на Калке, действительно могли опасаться вторжения воинственных крестоносцев при столь выгодных для них обстоятельствах. Осложнения в Эстонии во многом предотвратили развитие немецкой экспансии на восток. Рига предпочла завоевывать Эстонию, а не Полоцк. Вполне вероятно, что поход Ярослава был обусловлен и этим[340].

Даже со значительной долей предосторожности, рижане и меченосцы не могли опасаться новых русских нападений вплоть до осени 1224 г. Теперь их основным противником был Вячко, с которым следовало покончить как можно скорее. Еще до приезда князя в Юрьев (Дерпт) город пытались штурмовать немцы, но неудачно. Той же зимой они подтвердили свое присутствие в Сакале и серией походов вернули к покорности Гервен, Гарию и Виронию, которые вновь принесли присягу на верность и крестились[341]. Весной 1224 г. крестоносцы опять осадили Юрьев, но и на этот раз не справились с его укреплениями и гарнизоном. Лишь прибытие на Пасху 1224 года новой партии пилигримов позволило рижанам осуществить захват Юрьева и окончательное завоевание Эстонии.

§ 3.3. Осада Юрьева и покорение немцами Эстонии, 1224 г.

7 мая 1223 г. гордый властитель Балтии датский король Вальдемар II во время охоты был захвачен в плен своим вассалом Генрихом Шверинским, действовавшим в союзе с Бременским архиепископом и некоторыми другими заговорщиками. Король оставался в заключении вплоть до 21 декабря 1225 г.[342] Дания и ее эстонские владения оказались без самого важного своего защитника и благодетеля. Этим немедленно воспользовались другие участники колонизации Прибалтики. Радостную весть о пленении Вальдемара привез в Ригу весной 1224 г. епископ Альберт, который прибыл и с новым войском пилигримов, и с новыми амбициями, и впервые привез с собой брата Германа, который еще в 1220 г. был посвящен в епископы Эстонские (Леальские), но так и не получил возможности покинуть Германию:

«Между тем возвратился из Тевтонии достопочтенный епископ Альберт со многими пилигримами и со всей своей свитой. Вместе с ним прибыл брат его, не менее достопочтенный епископ Герман, давно уже избранный и посвященный в епископы Эстонии, но много лет не допускавшийся королем датским к своему епископату. После того, однако, как король датский был уведен тевтонами в плен в Саксонию, вышеназванный епископ рижский с тем же братом своим отправился к королю просить его решения и согласия. И разрешил король, чтобы Герман ехал в Ливонию, а из Ливонии к своему епископату в Эстонию»[343].