Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 2

«И по единомъ лете прогна Андреи хоробри торови (варианты по спискам:Хоробри Татарове, Хоробритов, Хоробритовичь), сынъ Ярославль, а самъ седе на столе»[72]

При издании Новгородской IV летописи в 1915 г. под наблюдением А. А. Шахматова и Ф. И. Покровского упоминание в этой статье имени Андрея было специально отмечено как ошибка: правильно — «нужно разуметь» — князя Михаила, отмеченного в Воскресенской и Никоновской летописях[73]. Про Михаила известно немного. Летописи единодушно фиксируют его гибель в конце 1248 г. при отражении литовского набега[74]. Про Андрея сообщается, что он — в конце 1247 или начале 1248 г. — отбыл к Батыю, а за ним туда же поехал Александр. С Андреем ситуация выглядит более понятной. Казалось, можно представить: Андрей изгоняет Святослава, а затем едет в Орду, но вмешивается Александр и перехватывает верховную власть — Андрей получает только Владимир, то есть то, что отобрал у Святослава. Вслед за Дж. Феннелом и Я. С. Лурье некоторые исследователи признают более достоверным известие об Андрее Новгородской IV летописи, так как о Михаиле сообщают более поздние источники[75].

С другой стороны, более четкие сведения мы получаем именно о Михаиле — причем из источников, не связанных с Новгородской IV. За сообщением об Андрее следует какая-то абракадабра: Хоробры торови (или Хоробриторови), Хоробры Татарове, Хоробрытов(ичь). Интерпретации этого места исследователи обычно не предлагают. Но прозвище «Хоробрит» в источниках закрепилось именно за Михаилом. Андрей позднее неоднократно упоминается в летописи и нигде не назван «Хоробритом», да и вообще не имеет прозвища. Кроме того, «единоутробная» с Новгородской IV Софийская I летопись ничего не знает про события 6755–6756 гг. — они вообще пропущены. Можно предположить, что в Новгородской IV это место восполнено по какому-то порченному источнику, где читались известия о вокняжении Святослава, его свержении и поездке Андрея с Александром в Орду — в результате про поездку князей в Орду Новгородская IV не упоминает, но фиксирует изгнание Святослава каким-то «Андреи Хоробри Торови». Новгородский источник примерно того же времени — Летопись Авраамки — вообще не упоминает имени племянника, изгнавшего Святослава, но само известие об изгнании сохранил: «седе лето, и прогнаша его сынъ Ярославль»[76].

Новгород. Гравюра из «Описания путешествия в Московию и Персию» Адама Олеария, 1656 г. (Olearius А. Beschreibung der muscowitischen und persischen Reise. Schleswig, 1656)

Приоритетной нам все же представляется версия про изгнание Святослава Михаилом — с этим согласны и многие современные историки[77]. Однако, основные затруднения вызывает вовсе не имя главного участника, а распределение ролей в конфликте. Наиболее распространенная версия: после того как Андрей и Александр уехали в Орду, Михаил Ярославич решил всех обмануть и выгнал с великого княжения Святослава. Однако сам он к Батыю не поехал, но принялся оборонять землю от литовцев, в борьбе с которыми и погиб. Еще более странной будет выглядеть версия с выделением главной роли князю Андрею: он сверг Святослава и поехал в Орду утверждаться, а Александр Ярославич решил не начинать кровопролития, но разобрать дело миром при дворе Батыя, к которому и поехал вслед за братом. Роль остальных князей при таком изложении исключительно пассивная — больше полутора лет Андрея и Александра не было на Руси, но никто не решился вернуть трон Святославу, и сам он тоже. Полагаем, конфронтация между Ярославичами была менее яркой. Впоследствии мы можем наблюдать как мирное сосуществование Андрея и Александра (в 1250–1251 гг.), так и союзнические отношения Александра Невского с сыном Святослава Дмитрием (в 1255 г.)[78]. Кроме того, за смерть Михаила Ярославича той же зимой 1248/49 г. литовцы расплатились разгромом у Зубцева, который организовали «Суждальскыи князи»[79]. Хоронили Михаила тоже вся «братья его»[80]. Выходит, никакого раскола в стане Ярославичей — тех, что остались на Руси — в 1248 г. не наблюдалось.