Северный крест

Герметизмъ и мандеизмъ, т. о., суть до- и внехристіанскія явленія, параллельныя религіи Христа, но на которыя христіанство вскорѣ повліяетъ, послѣ же чрезъ другія, болѣе позднія свои вѣтви гностицизмъ будетъ тщиться вліять и на самое христіанство, желая занять его мѣсто, – такова позиція проф. М.Э. Поснова; нынѣ есть изслѣдователи (самое малое проф. Евлампіевъ), которые выводятъ самое христіанство изъ гностицизма, разумѣемаго христіанствомъ подлиннымъ и неискаженнымъ, христіанствомъ Христа; побѣдившее историческое христіанство такого рода изслѣдователями разумѣется сдѣлкою съ іудействомъ, Ветхимъ Завѣтомъ, іеговизмомъ, исправленіемъ въ угоду міру сему ученія, которое отъ вѣка и до вѣка «не отъ міра сего», – короче, вливаніемъ новаго вина въ старые мѣхи; какъ слѣдствіе, историческое христіанство носитъ половинчатый характеръ, съ ветхозавѣтнымъ сочетается подлинно-гностическое; оно – сдѣлка: съ міромъ ради міра; помѣсь горняго и дольняго, компромиссъ.

Впрочемъ, сколько-нибудь подробно говорить объ эллинизмѣ здѣсь не представляется возможнымъ[94]; короткая о нёмъ замѣтка – введеніе къ проблемѣ гностицизма. Къ нему мы сейчасъ и обратимся.

Съ гностицизмомъ бѣда троякаго рода[95]: помимо того, что онъ не удался въ исторіи (но на вовсе иной ладъ по сравненію съ тѣмъ, какъ именно не удалось «историческое христіанство»: вмѣсто господства – гоненія, вмѣсто популярности – эсотеризмъ, закрытость міру), онъ до сихъ поръ находится въ рукахъ, не приспособленныхъ для держанія – любой – книги; гностицизмъ въ итогѣ стоитъ въ одномъ ряду съ нью-эйджъ, Блаватской, новодельными сектами и пр. Мало того, что онъ не имѣетъ роскоши обряда, сравнимаго по глубинѣ и красотѣ съ католическимъ или православнымъ, онъ не имѣетъ и приличествующихъ Откровенію переводовъ, гдѣ языкомъ бы выступалъ не пластмассово-новодельный суржикъ, а, скажемъ, церковнославянскій. Отчасти это связано съ тѣмъ, что, по мѣткому слову С.Слободнюка, «…судьба «гностико-сатанинского» направления была, по сути, предопределена и судьбой самого гностицизма. Блестящие построения гностиков были понятны лишь избранным, а вот идея о том, что дьявол хороший, а бог плохой воспринималась с легкостью даже самыми глупыми головами. Таким образом, гностицизм вырождался в сатанинские культы, ничего общего, кроме поверхностного сходства с ним не имеющие»[96]. Своего предѣла это достигаетъ въ творчествѣ А.Кроули и послѣдователей его (которые часто разумѣютъ себя за гностиковъ), въ коемъ происходитъ всесмешеніе (подъ видомъ высшей мудрости) – ради погубленія и окончанія даннаго эона: вавилонская блудница оказывается женою, облеченной въ Солнце, чаша, исполненная мерзостей и нечистотъ, – Граалемъ. Сказанное, отмѣтимъ, опредѣляетъ положеніе гностицизма и, скорѣе, уровень его послѣдователей послѣ его смерти какъ широкаго явленія, но не высвѣчиваетъ причинъ его смерти (авторъ цитаты – на сторонѣ ортодоксіи); ну не отъ своей же сложности онъ погибъ, несмотря на всѣ попытки иныхъ ортодоксовъ выставить дѣло подобнымъ образомъ! Куда благороднѣе Бердяевъ, который подъ гносисомъ какъ таковымъ разумѣетъ «знаніе, основанное на откровеніи и пользующееся не понятіями, а символами и миѳами; знаніе-созерцаніе, а не знаніе-дискурсъ. Это и есть религіозная философія или теософія»[97].