Северный модерн: образ, символ, знак

Весь город в серебряном блеске
От бледно-серебряных крыш.

А там – у нее, с занавески, —Хохочет Летучая Мышь!81

Таким образом, поэт говорит о греховной природе таинственного ночного существа. И в этом же ракурсе, летучая мышь, очевидно, могла бы восприниматься, и в декоре фасадов городских зданий. Так, в частности, в Выборге в доме «Хякли, Лаллука и &" стилизованное рельефное изображение «крылатого ночного существа» помещалось над окнами нижнего этажа, а в доме книготорговца Говинга скульптурки летучих мышей некогда украшали потолок на лестничных площадках.82

Фото скульптуры демона (недавно варварски уничтоженной)

Такие же перепончатые крылья, что и у летучей мыши, по ассоциациям художников рубежа ХIХ-ХХ вв., были и у демона. Его изображение неожиданно появляется в скульптурном декоре фигурного щипца дома на Лахтинской улице – жилого здания, бывшего до революции в собственности у архитектора А.Л.Лишневского. Демон как бы взирает с высоты на бурлящий человеческий мир, поджидает грешные души для того, чтобы сопроводить их в преисподнюю.83

Что это? Грозный символ эпохи? Предчувствие ужасов Первой мировой войны, бед и катастроф? Или ирония, саркастическая насмешка?

Может быть… Однако, истинному романтику демон отнюдь не всегда представлялся отрицательным героем. Если вдуматься, чем он хуже ангела? У демона тоже есть крылья за спиной, ему дарована способность летать. Он не боится темноты, бескрайней стихии ночного неба.

Но демон – ангел зла. Ему выпал другой жребий. Волею судьбы демону предписано служить не Богу, а Дьяволу. Его обитель – это вечное таинственное царство мрака.

Поэты «серебряного века», как известно, стремились к целостному восприятию мироздания. В связи с этим, они даже могли признавать равновесие, своего рода тождественность между силами добра и зла. К. Бальмонт, например, смело восклицал:

Я люблю тебя, дьявол, я люблю тебя, бог,

Одному – мои стоны, и другому – мой вздох,Одному – мои крики, а другому – мечты,Но вы оба велики, вы восторг Красоты…В доме тесно и душно, и минутны все сны,Но свободно-воздушна эта ширь вышины,После долгих мучений как пленителен вздох,О, таинственный дьявол, о, единственный бог!84

«Неоромантики» обнаруживали в демоне какую-то удивительную, скрытую силу, не подвластную человеческому разуму. Его трагедии, в частности, сочувствовал известный русский художник Михаил Врубель. Вглядитесь, в грустный лик демона на его знаменитой картине!

И такое же выражение присуще демону в скульптуре на фасаде дома на Лахтинской улице в Петербурге. Быть одержимым жаждой полета, парить среди туч и облаков и, однажды, упасть с небес на землю. Разве демон не в праве рассчитывать на снисхождение?85

Гораздо хуже, на самом деле, тот, кто никогда не стремился ввысь, безмятежно «почивал на лаврах», не хотел постичь истинную красоту мира. Вспомним, настойчивый и громкий призыв Федора Сологуба в «Балладе о высоком доме»:

Поднимай, строитель, крыши
Выше, выше к облакам.
Пусть снуют во мраке мыши,
Высота нужна орлам.

Так вот кто настоящий грешник в представлении поэта-символиста! Это некая противоположность героическому идеалу. «Бескрылая серая мышь» является как бы олицетворением прозы дня, скучного обывательского существования – человеческой души, не способной ощутить подлинное величие жизни, которой глубоко чужда могучая, пламенная страсть.

Глава IV. Орнамент и знак в декоре рижского «национального романтизма»

Поиски национального своеобразия в среде латышских художников на рубеже веков

Понятие «северный модерн» исследователи обычно связывают и с «латышским национальным романтизмом». Думается это справедливо, поскольку черты сходства здесь налицо. В Латвии, как и в Финляндии, в начале ХХ столетия происходило формирование собственной архитектурной школы. Местом подготовки будущих кадров профессиональных зодчих в Риге, как и в Хельсинки, стал специально образованный факультет при Политехническом институте. Из его стен вышли К. Пекшен, Э. Лаубе, А. Ванаг, Я. Алкснис и некоторые другие архитекторы, впоследствии, интересно проектировавшие в формах «нового» стиля.