Северный модерн: образ, символ, знак

Рост национального самосознания в Латвии наметился еще во второй половине ХIХ века. В сфере культуры, как и в Финляндии, это выразилось поначалу в повышенном интересе к местному фольклору. В отличие от финнов, латыши не имели собственного национального эпоса. Его как бы заменила героическая поэма «Лачплесис», написанная А. Пумпурсом на основе произведений устного народного творчества в 1890-е годы. Но, с другой стороны, в Латвии никогда не ослабевал интерес к национальным сказкам, песням и традициям крестьянских праздников. Особенно почитался обряд, связанный с Лиго. Этот праздник у латышей был аналогом славянскому народному празднику Ивана Купала. В Лигов день почитался языческий бог плодородия Янис. Вместе с тем, это был также праздник летнего солнцестояния. В самую короткую ночь в году (с 23 на 24 июня) девушки и юноши, прыгали через костер, обливались водой и искали в лесу сказочный цветок папоротника. На праздник также готовили специальный круглый сыр с тмином, символизирующий солнце. Травы, сорванные накануне Янова дня, могли обладать чудодейственной, исцеляющей силой. Участники праздника облачались в венки из полевых цветов и дубовых листьев. В ритуальных народных песнях прославлялся усердный труд, а в припевах многократно повторяли восклицание «Лиго! Лиго!». По некоторым источникам, так у древних латышей называли бога веселья. Вот, например, краткая строфа из национального фольклора:

Вся хорошая трава – трава Яна
Лиго! Лиго!
Что цветет вечером накануне Яна дня.
Лиго!

Одним из самых известных в Латвии собирателей произведений устного народного творчества был А. Лерхис-Пушкайтис. За свою, не очень долгую жизнь он смог записать около 6000 народных сказок, легенд и преданий, которые, получив соответствующую литературную обработку, в 1903 году вышли в свет отдельным 7-томным изданием. Вдохновенным любителем старинных народных песен в Латвии был Кришьянис Барон. Сборник, издаваемый им на протяжении двух десятилетий, стал не менее значительным памятником национального поэтического искусства.

Кроме того, не следует забывать и о литературном движении «младолатышей», заявившем о себе уже в 1860-е годы. Его участником был и автор «Лачплесиса» – Андерс Пумпурс. Двое талантливых поэтов, входивших в литературную группировку, – Никус Крогземью и Юлиус Балодис – взяли себе псевдонимы из латышского языческого пантеона. Аусеклис и Риетеклис… Так в Латвии, в старину, называли, соответственно, Утреннюю и Вечернюю звезду. Аусеклис активно выступал против привилегий немецких баронов, защищал интересы нарождающейся латышской буржуазии. В своем творчестве он с большим мастерством воспроизводил «музыкальность» народных песен, с пафосом восхвалял образы из языческой мифологии балтов. Созданное в 1868 году, Рижское латышское общество и ежедневная газета на национальном языке «Балтияс Вестнесис» стали итогом плодотворной деятельности «младолатышей».

Наряду с популяризацией национального фольклора, в Латвии в конце ХIХ века проявляли интерес к старинному народному костюму. Как известно, его особым атрибутом были плетеные и тканые пояса, исполненные в филигранной технике вязания. Секреты по их изготовлению зародились еще в незапамятные времена и затем передавались в крестьянской среде из поколения в поколение. Обычно, пояса украшали орнаментом, состоящим из геометрических знаков. В Латвии существовало множество разновидностей подобных узоров. На одном поясе могло присутствовать около 10 вариантов орнамента. В народе, издревле, бытовало поверье, что нельзя носить одежду без красивых узоров. Считалось, что орнамент, украшающий пояса, – это, в своем роде, «оберег», несущий в себе определенную магическую силу. Люди полагали, что он охраняет от невзгод, притягивает к себе энергию добра.

Помимо поясов, орнаментом в Латвии могли украшаться подвязки, варежки и полотенца. Вышивка, по большей части, производилась однотонной цветной нитью по светлому (или нейтральному по окраске) фону. Благодаря этому, все геометрические знаки хорошо «читались». Более того, это были не просто красивые узоры, а некий «текст», наделенный символическим смыслом. Каждый из знаков подразумевал за собой понимание природных явлений, глубокое и разностороннее знание о земле, Космосе или сущности человека.

Были ли связаны с поясами у латышей какие-то магические ритуалы? Исследователям-этнографам пока не удалось ответить на этот вопрос. Во всяком случае, в древних захоронениях остатков таких поясов нигде не было обнаружено. Самая ранняя находка археологов, сделанная неподалеку от Риги, датируется уже эпохой Средневековья. Пояс, обнаруженный в небольшом селении Лиелварде, имеет длину около 4 метров и, несомненно, является одной из самых ценных старинных реликвий в Латвии.