Северный путеводитель для новых русских иноков

…И тут произошло маленькое футбольное чудо, о возможности которого неоднократно говорили нам отечественные футбольные комментаторы, хотя и без конкретных примеров. С грохотом распахнулась дверь магазина класса « сельпо», возведенного почти впритык к угловому флажку еще при варяжском князе Синеусе – и на пороге возник статный молодой человек. Кудлатая голова его была всклокочена, на мужественной небритой щеке застыли крошки. Некоторое время молодой человек смотрел на происходящее мало что понимающим взором – и тут гримаса ужаса и ощущения непоправимости им содеянного исказила прекрасные черты его лица…

– Максим!!! – истошным хором завопили трибуны, так, что, небось, и на Переправе и в Пригороде было слышно безо всякой радиотрансляции. – Максим!!! Ну ты где был-то?!

И вот он уже спешно, прямо на покосившемся крыльце и нимало не смущаясь стаскивает с себя помятые порты, и бормочет перепуганным голосом: «Да я это… да зашли с Петькой на пять минут… Да чего не позвали-то, я ж тут, рядом… простите, люди добрые, как же это я так-то, а…» И понесся к нему аки молодая, грациозная лань вмиг просиявший наставник с комплектом линялой формы: «Давай, давай, там прям на поле зашнуруешься и разомнешься... Максим!!!»

Возвращение в строй многолетнего лидера оказало на Горожан поистине магическое действие. Появился осмысленный пас, проклюнулись командные мысль и взаимодействие, игра, что называется пошла – и вот уже один мяч отыгран! Прошло еще пять минут – и второй. И вот – уже решающий навал и штурм, и вратарь на всех парах мчится в чужую штрафную, и последний угловой, и выше всех взмывает в воздух, выигрывая позицию и борьбу – ну конечно же Максим! – и голкипер застывает, бессильно провожая взглядом мяч, и…

И – мимо. Выше ворот. И финальный свисток…

«Судью на мыло!!! Чего не дал еще поиграть-то, Максим-то только вот вышел, не вспотел даже еще!..»

А когда отсмеялись, а некоторые даже – и отплакались, Ибрагим Коровин на полном серьезе произнес:

– Мефодий, вот я сколько слушаю… все-таки хромает у тебя драматургия.

– Что хромает? – тут же вскинулся Мефодий, – Это почему же?

– Ну, как почему, – пояснил свою мысль Коровин, – По всем законам жанра должно было быть – чтобы он третий гол забил! А потом это, как его… я так не разбираюсь… дополнительное время. Ну и чтоб – победа в итоге.

– Ничего не хромает, – насупился старший Галлахер, – Как было, так и есть. Я же реалист, а не какой-нибудь там… и пишу только о том, в чем сам участвовал, или чему лично был свидетелем. Да у меня и фантазии-то нет, чтоб выдумывать что-то!

– А-а, – протянул Коровин, – Тогда ладно.

– Я, собственно, зачем приходил-то… – снова распахнул ясные очи Рукокрылов, – Прохор, вот ты скажи мне. Вот вы тут стараетесь, сражаетесь… Для Города опять же много чего делаете чисто по хозяйству, когда обращаются, никогда не откажете. Но все-таки… вот это, счастье – есть оно или нет? Всего отдельно взятого человечества?

– Готово дело, – сказал Прохор вполголоса и сделал пальцами за спиной едва заметный знак. Тотчас донеслась веселая перебранка братьев Галлахеров – «В лабаз? Дак он закрыт уже… А возле Рядов в будке? Не вздумай, там паленая… тем более, я там с той недели должен… Куда тогда? Вверх, на Малоземова топать придется… Ступай давай уже, а то ведь так и будет тут лирику до утра разводить…»

– Тут такое дело, Виктор Иваныч… – задумчиво молвил Прохор.

– Счастье – оно как Просветление, – заявил Ибрагим Галлахер, уже уходя, – Никогда не знаешь ведь, где и когда настигнет… и как потом с этим жить.

– И что потом делать, когда на смену придет Потемнение… ну, если хорошо просветлиться, – поддакнул Мефодий, выпроваживая брата окончательно.

– А можно я скажу? – неожиданно сам для себя брякнул я, – Тут же дело такое… наша стезя – сражаться, пока все не сделаем – не уходим, а там уж – как доведется… Есть же вещи, которые не сделает никто, кроме нас.

Рукокрылов, насколько это было возможным в его состоянии, сфокусировался на мне и для надежности ткнул пальцем:

– Новенький?

– Ага, – доложил я, – То есть, хотел сказать – так точно! Не узнаете меня, товарищ старший прапорщик? N-ская сверхсекретная часть стратегического назначения!

– Брат, ты вот извини – не признаю пока… ты же ведь у меня без пилотки – какой-то необозначенный!!! Ну, и дальше-то чего? А не сделаете если?

– Ну, ничего не случится и никто не узнает. Просто, возможно, кто-то где-то сильно расстроится…

– Прохор! – тут мне даже показалось, что скупая мужская покатилась по небритой щеке, – Вот где ты их таких берешь?! Как этих… я и запомнить-то не могу, не то что выговорить…

– Идейно и стилистически близких?

– Угу.

– Не знаю, – честно сознался Прохор, – Они есть, и этого достаточно.

– А счастье? – и прапорщик икнул.

– Тоже не знаю. Наверное… но – за пределами.

Июнь

(Из письма Прохору Шакьямуни)

«Ненаглядный мой Прохор.

И все-таки – лето!

Знаешь, что в нем самое удивительное? Знаешь, знаешь! То, что однажды оно все-таки приходит…