Северный путеводитель для новых русских иноков

Лето, июль, самая макушка. И поезд летит куда-то туда, и колеса стучат, и видно до самого горизонта, и ветер врывается сквозь отомкнутую ключом-«вездеходом» дверь, и Коровин, свесившись уже чуть ли не по пояс, высматривает что-то где-то далеко-далеко, и Командир, изящно изогнувшись, заботливо удерживает его рукой за шкирку, и грымза-проводница, судя по неразборчивому, но неуклонно нарастающему гулу уже проснулась и приступила к безуспешным поискам своего движимого парного имущества, и Коровин, вывешиваясь обратно, говорит…

– Слуш, я не пойму – будет где-нибудь прохладно или нет? Ведь Полярный круг уже скоро… Может, не будем тут выходить, а дальше махнем? Прямиком до Северного полюса?

– На пароход не забудь пересесть, – напомнил Командир, – а то выйдет, как с тапками.

– Да не забуду! – смеется Коровин, – Давай, снова держи. Может, хоть немного еще рожа провентилируется!..

Да, и снова ветер врывается! И кажется – так странно все это… ведь только утром еще шагали по Городу…

Да, шагали по Городу… почти через весь, с самых дальних выселок, в центр, на Автостанцию. И вроде здорово все, навстречу новым дорогам, городам и приключениям, и жалко в то же время – когда теперь снова вернешься, и лето пролетает – ну что там того лета, но в следующее – вернешься же обязательно, оно же непременно будет, ведь не может же такого случиться, чтобы… ну и так далее.

Шествие по праву возглавлял Коровин. Лучшей кандидатуры для флагмана и не сыскать – и так здоровенный красавец-мужчина, да еще за плечами метра на полтора возвышается самый модный в Ордене рюкзак марки «Самосшит», сработанный известным умельцем по индивидуальному, авторскому проекту, из дефицитного нанотехнологичного материала и объемом в какое-то бесконечное количество литров… и Коровин несет его гордо, и видно его, не иначе, не только с Озера, но и с низко пролетающих самолетов… И тут Коровин останавливается и делает попытку обернуться…

– К-Коровин! – предупреждающе закричал Командир, – Не в-вздумай…

И все мигом поняли, что он хотел сказать дальше. Ну конечно – «Коровин, не вздумай! Если уж встал, то стой как стоишь и не верти головой! Ты знаешь, я не суеверен, но все-таки – не оборачивайся, прошу тебя… не за себя – за тебя трепещу…» Но заикающемуся человеку иной раз трудно прийти на выручку другу, подсказать там, успеть произнести нужные, те единственно верные глаза – и Коровин, оступившись на камешке, вдруг покачнулся да и полетел со всего размаху в самую грязь… В лужу, единственную, кажется, чудом уцелевшую в маленько измученном недельной засухой Городе!

– Это у н-него п-просто голова перевесила, – авторитетно пояснил Командир, внимательно оглядев панораму произошедшего, – Что, в свою очередь, явно и неминуемо п-происходит от большого ума!

Коровин тем временем осторожно выбрался на поверхность и, вяло ругаясь в пространство, принялся отчищать себя от чавкающих элементов почвы.

– Слушай… – задумчиво молвил Командир, – А на тебе что за рубашка сейчас?

– Это ты к чему? – мрачно осведомился Коровин.

– К тому, что не та ли самая, на которую тебе тогда Барсик… кхм… на которую тогда Барсика в полете стошнило?

– Это когда Пьесу-то ставили? Слушай, похоже – та самая…

– К-коровин, ты знаешь – я не суеверен… – развил свою мысль Командир, – Но я бы на твоем месте больше не надевал ее! Во всяком случае – в подобные поворотные и судьбоносные моменты жизни.

– Я подумаю, – сообщил Коровин, – Сейчас-то в любом случае снимать придется…

– Вот-вот! – поддакнули из массовки.

– Это вы вообще во всем виноваты! – тут же воскликнул Коровин, – Плететесь там где-то сзади, как не знаю кто… Вам с такими темпами ходьбы надо затемно выходить! А то и с вечера…

А я сказал:

– Коровин, ты извини нас… мы ведь вовсе не над тобой смеемся. Просто, как бы это сказать… И на самом деле очень смешно! Ну, если посмотреть внимательно – поди, до самого губернского центра даже крохотной лужицы не сыскать.

– Ах так! И ты туда же?! – Коровин деланно, якобы в приступе сжирающей его ярости, округлил глаза, – Заодно с ними, стало быть? Вот сейчас не возьму тебя с собой на Острова! Вот! На пятисотке картинку посмотришь, да и достаточно!

– Коровин, миленький, прости! – тут же запричитал я, – Я не к тому совсем! Вот, хочешь даже – футболку мою возьми, как раз вчера все перестирал, выбирай любую.

– Ладно, – смилостивился Коровин, – Слушай, кстати… не замочить бы ее. Тогда ведь и правда всей экспедиции кранты…

Он порылся в карманах изрядно подмоченных штанов, затем извлек заветную бумажку на свет божий. Аккуратно расправил, посмотрел на просвет. Заветная бумажка, по счастию, нисколько не пострадала во время вынужденного купания.

– Жизнь налаживается, – констатировал Командир, – Вперед!

…А еще за пару дней до того мы сидели на травке во дворе штаб-квартиры, и солнце уже опускалось за покореженное здание общаги, давая наконец-то долгожданную тень. Вернее, все сидели, а Коровин возлежал, громко стоная и щедро окатывая голову водой из походного котелка: