Северный путеводитель для новых русских иноков

(«Допись» – магнитофонная кассета импортного производства была на сорок пять минут сторона, а стандартный альбом на виниле длился около сорока. Соответственно, на оставшиеся после записи несколько драгоценных минут записывающий, по бесконечной милости и доброте своей, заносил что-нибудь еще на свой вкус, от другого исполнителя, с целью его пропаганды и общего расширения музыкального кругозора. Вот это и была «допись». – Прим.авт. для музыкально не подкованных либо молодых, выросших уже в эпоху компактов и mp3 читателей).

–…И была, значит, там песенка одна. Я-то сначала подумал, что и это «Роллинги» – но потом понял, что нет. Очень хорошая. Печальная такая. От нее вот тоже как раз: мелодии не вспомнишь, но настроение остается… светлое такое. Ну, что остается от песенки, когда ее спели. Сразу не спросил, а потом спохватился – да поздно было: забросили уже к врагам любезного Петра Дмитрича. Я даже в Минобороны ходил узнавать, так там только руками развели, мол, в списках не значится, и тебе, юноша, лучше всего забыть о нем навсегда… И кассета потом куда-то запропастилась. И так хотелось найти… (и хочется до сих пор – Прим.авт.) Не? Не это? Не она?

– Д-думаю, что не она, – покачал головой Командир, – Но такое чувство, что тепло!

– Тепло…

– У нас сейчас что на дворе?

– Апрель, – доложил я.

Командир протянул мне левую руку. Я развернул к себе весьма подобающие случаю «командирские» часы.

– А, уже май. Уже десять минут май!

– А в мае что лучше всего идет? Ну, ты же сам говорил, твоя ведь теория!

– В мае лучше всего идет… – от волнения я даже привстал, – Ты мне «Волынщика» что ли принес?!

Вокально-инструментальный ансамбль Pink Floyd (Великобритания) прожил несколько жизней – и все счастливые. И с безумным гением Сидом Барретом, и без него, и с Роджером Уотерсом, и с весьма практичным и оборотистым Дэвидом Гилмором. И в общем, с творческим наследием коллектива я был знаком достаточно хорошо. Не хватало только их дебютного «Piper at the gate of Dawn», «Волынщик у ворот Зари». Как-то вот разошлись мы с ним. Довольно редкая была вещица, не у каждого, прямо скажем, даже продвинутого любителя «тру» и «олдскул» она пылилась на самом видном месте красного угла. Нет, слышал местами, но вот так чтоб целиком, от начала до конца… а потом заканчивался май, и на небосклон всходили иные кумиры.

По правде сказать, я весьма придирчиво отношусь к названиям художественных образований. Потому что если группа не может придумать хотя бы нормальное имя для себя и своей записи – ну, что тогда вообще от нее можно ожидать, каких изысков? А «Волынщик»… да он сам по себе уже звучал как музыка!

– Держи! – и Командир вручил мне кассету. Хотя в недрах его фирменного клифта вполне мог уместиться и диск целиком.

– Н-ну извини… Пластинку-то я и себе последнюю ухватил!

– Да ладно, это я так. Я ведь даже не сказал, а только подумал!

– Ну вот я и понял, что ты подумал!

– Спасибо.

– И тебе спасибо… – эхом отозвался Командир.

– Мне-то за что?

– А то ты не знаешь…

– Согласен. Тогда – пожалуйста. А на «оборотку» записал чего?

– Ну, само собой. Не бегать же за тобой второй раз.

Я уже вытащил кассету и перевернул ее. Оно, конечно, дареному коню не смотрят, но легкая тень смущения все-таки исказила прекрасные черты лица.

– Т-ты морду-то так не криви!

Без сомнения, коллектив Smokie формально хоть и относился к року, но на гордый статус «олдскул» и «тру» претендовать не мог ни в коем разе. Ну, с моей точки зрения. И, как справедливо укорял нас мастер Каравайцев в затянувшиеся минуты обеденного перерыва – «Кто торчит от группы Смоки – тот не сдаст объекты в сроки!!!» Вот, собственно, и все, что было мне известно на тот момент.

– Не хочешь – не слушай. А мне нравится. Я с годами сентиментальный такой стал…

– Так и быть. Но только ради тебя!

– Ты когда мне будешь подарок делать – тоже можешь что-нибудь на свой вкус записать. Разрешаю!

– Обязательно. Уж я подберу тебе!

– Это я не сомневаюсь… Ладно, пойдем уже. А то метро закроют скоро. Мы ведь с тобой не Сид Баррет, чтобы вот так взять и полететь.

– Пойдем…

Сразу ставить «Волынщика» не стал. Как-то даже боязно показалось. Слишком долго мы шли навстречу друг другу. Да и поздно уже было. «Ладно, так и быть: послушаем эти Смоки! Попса, конечно – ну да ладно. Буду хоть знать, почему от них объекты в сроки не сдаются!»

Началось с Lay back in the arms of someone. Во, это про меня – «Вернись…» Нет, про любовь, конечно. Но ничего так вроде! И вот это вот еще – When there's nothin' left, you know where I'll be, «…когда ничего не останется – ты знаешь, где я буду…» Точно про нас… очень жизненная композиция! Хоть и попса про любовь… тоже, что ль, сентиментальный становлюсь?