Северный страж

Заслышав знакомый голос, свора притихла. Настороженно подняв хвосты и вздыбив шерсть, сгрудились сзади полукольцом, принюхиваясь к новому запаху.

Алексей опасливо оглянулся.

Хорошие такие псинки. Пасти как у крокодилов. Кто знает, что у них на уме. Хватанут вот так сдуру за ногу, если сразу и не оторвут, всё равно потом будет весело. Луи Пастер с его спасительной антирабической вакциной появится ещё лет эдак через восемьсот. А пока его нет, исторический опыт с укушенным мальчиком проверять лично на себе что-то не очень хочется. Господи, ну и зубищи! Хоть бы намордник им какой нацепили, что ли, нельзя же такую страхолюдь на улицу выпускать…

Так, спокойствие, только спокойствие. Они же ведь чувствуют, когда их боишься. Запах страха, чёрт, эти, как их, гормоны эпинефрин с холецистокинином. Точно. Вот его ещё только и не хватало. Тогда уж точно цапнут.

Вздыбив шерсть, собаки держали почтительную дистанцию, чего-то явно старательно избегая, но и не отставая.

Чеширский! Вот чёрт, они же явно его видят или хотя бы чувствуют!

Алексей поспешно перешёл в навь.

Так и есть. Приотстав метров на пять, Чеширский заинтересованно поглядывал на мерцающий почётный эскорт. Собаки мучительно внюхивались в воздух, пытаясь понять, что или кто перед ними.

— Слушай, ты это, — спохватился Алексей, — смотри мне тут не вздумай подрать кого-нибудь!

Ещё только развязывания извечной кошачьей войны не хватало. Вот так полоснёт сгоряча лапой, объясняй потом хозяевам, что случилось с бедной собачкой. Ещё и вылечить попросят. Ага, вылечишь такое, как же. Онтей вон теперь до конца своих дней так и будет ходить с чёрной дырой в спине.

— А помните, что я вам говорила? — проявилась Гертруда. — Чувствуют они сокрытое, чувствуют. Извольте теперь сами в этом убедиться. Возможно, и ту бестию они так же прогнали. Может, и вам стоит воспользоваться их чудесным нюхом на скрытое?

— Не знаю, — засомневался Алексей, задумчиво поглядывая на мерцающие блики. — Боюсь, зацеплю их вот так случайно. Но идея хорошая. Надо будет подумать…

Показался обветшалый частокол. Завидев чужаков, жители высыпали на улицу. Удивлённо шушукаясь, во все глаза уставились на странно одетого молодого ведуна, о котором уже было столько пересудов. Некоторые почтительно кланялись Гертруде.

— То мои пациенты, — прокомментировала Гертруда, заметив вопросительный взгляд Алексея. — Своей-то ведуньи у них тут нет. Токмо травница есть, Луша, сиротинушка. Молоденькая совсем, навь и вовсе не ведает. Приходила она ко мне как-то за советом. Старая-то, Домна, бабка её, лет пять как уже померла, царствие ей небесное. Одну воспитывала её, мать-то с отцом и братьями уже давно преставились. Тоже нурманы сгубили…

Проходя мимо коренастого, с задумчивым прищуром глядевшего мужичка, Алексей невольно повернул голову. Язык резануло металлической оскоминой. Причём ощущением не конкретного маленького кусочка, вроде ножа или топорика, а чего-то большого и цельного, но сильно размытого.

— Почувствовали, наконец? — усмехнулась Гертруда. — Да, вот так поначалу веяло и от вас.

— В смысле? — опешил Алексей. — Вы хотите сказать, что и он тоже… Оттуда?

— Нет, конечно. Просто кузнец это тутошний, Ларья. Кстати, родственник нашему Аксину упокойному. Тоже мастер знатный. Бывало раньше они часто и на торжище вместе плавали.

— Понятно.

Алексей невольно опустил голову. Похоже, та досадная секундная промашка будет теперь терзать до конца своих дней. Сообрази тогда чуть пораньше, наверно, можно было бы как-нибудь выцелить тех рыжих… Вот опять это вечное, если бы да кабы. Аксин был на линии огня по-любому. Зацепи тех рыжих, стопроцентно зацепил бы и его. Это с женой его просто повезло. Если бы она стояла, тоже бы не решился стрелять. И тогда рыжий и ей бы голову снёс. Нет, похоже, как ни изворачивайся, от судьбы всё равно никак не уйдёшь. Суждено ей было уцелеть, уцелела, а мужу вот не повезло…

Сопровождаемая селянами процессия остановилась у небольшого домика.

— Ну что, гости дорогие, — повернулся Микит. — Вот и пришли мы. Это Лушкин дом, уж очень она, значится, вас привечать заждалась… Эй, хозяйка, — постучал в дверь. — Встречай гостей!

Дверь распахнулась. На порог выскочила высокая худощавая девушка. Вытирая руки о передник, растерянно уставилась на односельчан.

— Что, встала, егоза? Али не узнаешь? — хохотнул Микит. — Спросонья, что ль?

— Здравствуй, Луша, — улыбнулась Гертруда. — Ужель не признала?

Девушка всплеснула руками.

— Ой! Что-то я и взаправду совсем растерялась. Здравствуйте, здравствуйте! Заходите, гости дорогие!

Широко распахнув дверь, посторонилась, заинтересованно глянув на Алексея.

Наверно это и есть тот самый грозный ведун, о котором столько люди судачат. Тут и гадать нечего. Сразу видно, нездешний. Бороды и усов нет, худющий, лицо бледное, словно света белого никогда и не видел. И на вид больно молод, а говорили, муж силы неимоверной, бьётся, громом разит. Зато глаза сразу выдают. Зелёные, колдовские…

— Да вы проходите, проходите!

Заметив взгляд, Микит лукаво подмигнул сыну и шепнул: