Северный свет

– У нас как раз Генри напек лепешек с мышиным дерьмом. Угостите ими малыша Тедди – хворь как рукой снимет! – проворчал Джон.

– Что еще прикажете? Взбить малышу Тедди подушку? Спеть ему колыбельную? – брюзжала Стряпуха, доставая из жаровни бараньи котлетки. – Мэтти, завари чаю, будь добра. Или леди Петерсон желает, чтобы я и воду кипятила самолично? – бурчала она в спину миссис Моррисон. – Восемьдесят пять человек ужинают, из них пятьдесят одновременно, вдобавок еще и день рождения – отдельный праздничный стол на двенадцать персон, а из меня тут няньку делают, поди ж ты…

А ведь ужинать должны были восемьдесят семь человек. Восемьдесят семь, а не восемьдесят пять. Двое гостей на ужин не явились. Из номеров сорок два и сорок четыре. Чарльз Джером и Грейс Браун. Стол девять. Я его накрыла для них, но было уже восемь вечера, а они все еще не вернулись с озера.

Раньше, в обед, я обслуживала их стол. Они заказали суп и сэндвичи и во время еды ссорились. Принося блюда, я слышала обрывки спора.

– …и там есть церковь, рядом с отелем в Ютике, – говорила Грейс Браун. – Можно зайти в нее и прямо там…

– Но можно и прямо тут, Билли. Узнáем, вдруг тут есть какая-нибудь церквушка, – сказал Чарльз Джером.

– Сегодня, Честер. Пожалуйста. Ты обещал. Я не могу больше ждать. Ты должен понять, я не могу…

– Ладно, ладно, не кипятись. Давай сперва покатаемся на лодке, а? Смотри какой чудесный день. А сразу после спросим про церковь.

– Честер, нет! Я не хочу кататься на лодке.

Я подходила к столу несколько раз – проверить, не нужно ли им чего-нибудь еще. Мужчина съел весь свой обед, потом девушкин суп, который она оставила нетронутым, потом попросил десерт. Счет за обед он попросил прибавить к стоимости номера. «Джером, – сказал он. – Чарльз Джером, номер сорок два». Раньше я уже слышала это имя. Миссис Моррисон мне сказала, что парочка туристов, некий мистер Джером и некая мисс Браун, прибыли без предварительного уведомления, не зарезервировав номер заранее, и она селит их на верхнем этаже, и что мне нужно будет к ночи подготовить им постели.

Они закончили обедать, и я убрала со стола. А потом, позже, я увидела Грейс на веранде, и она вручила мне письма, и я сунула их под матрас и забыла о них, и о ней, и о Чарльзе Джероме, потому что Стряпуха усадила меня чистить картошку, и это длилось чуть ли не до вечера.

Я и не вспоминала об этих двоих до самого ужина, пока не увидела, что за их столом пусто. И с этого мгновения я уже не могла перестать о них думать.

– Мэтти! Вода закипает! – крикнула Стряпуха. – Готовь поднос для двенадцатого номера.

Я схватила заварной чайничек, засыпала туда чайных листьев, стараясь не попасться под руку Стряпухе, метавшейся по кухне. Потом сняла чайник с огня и заварила чай. И тут в кухню вошел мистер Моррисон и стал наливать себе кофе.

– Не видела тебя сегодня за ужином, Энди, – сказала Стряпуха. – Как дела, не стряслось ли чего?

– Ужин пришлось пропустить. Ждал, когда парочка идиотов вернет мне лодку.

Стряпуха фыркнула.

– Какая именно парочка? «Гленмор» битком набит идиотами.

– Джером. Номер сорок два. И с ним женщина. После обеда взяли лодку и до сих пор не вернулись.

Я уронила заварной чайник. Он разбился на мелкие кусочки, кипяток разлился по полу.

– Да что ж ты творишь! – завопила Стряпуха и шлепнула меня пониже спины деревянной ложкой. – Что за муха тебя укусила сегодня? А ну быстро все убери!

Собирая осколки чайничка, я подумала о своем слове дня – Люцифер. Теперь я знала, что это имя означает «несущий свет». Кто такой Люцифер, я хорошо знала и раньше благодаря моему доброму другу Джону Мильтону. Люцифер был прекрасным ангелом, который восстал против Бога, и Бог турнул его из рая. Сосланный в ад, Люцифер не раскаялся в том, что разгневал Бога, не постарался загладить вину – вместо этого он продолжал безобразничать. Он направился прямиком в Эдемский сад и, подольстившись к Еве, уговорил ее съесть плод с Древа познания добра и зла – и вот тогда уж все человечество вышвырнули из рая на веки вечные.

Короче говоря, этот Люцифер поступил ужасно и хвалить его не за что, но в тот момент я его понимала. И даже немного сочувствовала. Наверное, ему отчаянно нужна была компания, потому что очень грустно, когда ты знаешь, что такое добро и зло, но ты одинок и тебе не с кем поделиться этим знанием.

Я беззвучно встаю с кровати, одеваюсь, причесываюсь и собираю вещи. Я не знаю, который час, но думаю, что около пяти. Потом я пересчитываю свои сбережения. Накопленное раньше плюс заработок плюс чаевые плюс плата за выгуливание Гамлета плюс пять долларов от мисс Уилкокс – всего тридцать один доллар и двадцать пять центов.

Стараясь не шуметь, я крадучись спускаюсь по главной лестнице. И вот я в кабинете мистера Моррисона, в руке у меня старый мамин саквояж, и небо за окном начинает светлеть. Я кладу письма Грейс на стол и пишу мистеру Моррисону записку на фирменной бумаге «Гленмора», объясняя, как эти письма ко мне попали.