Северный свет

По дороге Ройал рассуждал о хозяйстве. Он собирался сажать кукурузу вместе с Дэном, а мистер Лумис подумывал прикупить овец. Ройал говорил и говорил, не давая мне слóва вставить. Наконец ему понадобилось перевести дух, и тогда, просто чтобы тоже что-то сказать, я сообщила ему, что еду учиться. Сказала, что меня приняли в Барнард, и если только мне удастся раздобыть немного денег, я поеду.

Он резко остановился:

– На кой черт тебе это понадобилось? – спросил он, хмурясь.

– Учиться, Ройал! Читать книги, и – может быть, я и сама однажды смогу что-то написать.

– Не возьму в толк, с чего ты захотела уехать.

– Потому что я именно этого хочу, – ответила я, раздосадованная его реакцией. – Да и тебе-то не все ли равно?

Он снова пожал плечами.

– Ну да, без разницы. Просто в башку не лезет. И с чего твой брат удрал, тоже не понимаю. И тебе зачем уезжать. Твой па знает, что ты удумала?

– Нет, и ты ему не говори, – предупредила я.

Сестры и корова с теленком нас сильно опередили, так что когда мы были на полпути к Ункас-роуд, они уже скрылись за холмом.

И тут к моему удивлению Ройал остановился и поцеловал меня. Прямо в губы. Быстро и крепко. Я не противилась – да и не могла, – как будто онемела. Думала только о том, что такие парни, как Ройал Лумис, целуют таких девушек, как Марта Миллер, а я тут при чем? Он отступил на шаг и посмотрел на меня. Выражение на его лице было странное – такое бывает у Лу, когда она попробует мою готовку и прикидывает, будет ли есть или ей это не по нутру.

А потом он сделал это снова, притянув меня к себе, всем телом прижавшись к моему телу. От этого, и от запаха Ройала, и вкуса его губ у меня закружилась голова и стало жарко. Он обхватил меня обеими руками за спину, все сильнее притискивая. Затем его ладони сместились, сначала на мои бока, на талию, и одна из них поползла вверх, и прежде, чем я поняла, что к чему, он уже принялся месить мою грудь, то сжимая ее, то чуть вытягивая, словно корову доил.

– Прекрати, Ройал! – велела я, вырываясь, лицо у меня так и полыхало.

– Чё не так? – удивился он. – Ты их бережешь?

Я не могла смотреть ему в лицо.

– Для кого? А, Мэтт?

Он засмеялся и повернул обратно, домой.

Монохрóмный

– Нет, Мэтти, нет! Икс – неизвестная величина. Если бы мы ее знали, то не пришлось бы обозначать ее иксом, подумай сама! Чтоб тебя, как же объяснить? – ворчал Уивер.

Я стояла посреди главной дороги и в полном отчаянии таращилась на уравнение, которое Уивер написал палочкой в грязи.

– Когда имеешь дело с многочленом, нужно упростить его, свести множество его частей к двум-трем. Все равно как вывариваешь сироп из кленового сока – сока много, а сиропа выходит чуть-чуть. Это очень легко, так что перестань строить из себя ослицу.

– Иа-иа! Иа-иа! – проревел, пробегая мимо нас, Джим Лумис.

– Я не ослица. Но этого я не понимаю, хоть ты что мне говори! – вскричала я, проводя ногой по уравнению. Мы всю неделю занимались многочленами, я никак не могла в них разобраться, а в конце недели предстояла контрольная, тренировочная проверка перед главным экзаменом. – Я провалюсь, Уивер, точно провалюсь!

– Нет, не провалишься. Успокойся – и все получится.

– Но я не понимаю!

– Погоди минутку! – Он прикусил губу и посмотрел вдаль, задумчиво постукивая палочкой по земле.

– Что ты делаешь? – спросила я, перекладывая тяжелые книги в другую руку.

– Пытаюсь рассуждать как осел. Когда хочешь что-то объяснить ослице, надо изложить это так, чтобы и ослица раскусила.

– Вот спасибо! Прямо спасибище тебе!

– Смотри, Мэтти! Вон идет Джо! – крикнул, подбежав к нам, Уилл Лумис.

– Какой еще Джо?

– Джо Пойверх! – заорал он, вышибая книги у меня из рук.

– Чтоб тебя! – завопила я и замахнулась на мальчишку, но он уже пробежал мимо, вопя, хохоча, – а мне и правда пришлось «джопой вверх» подбирать книги и стряхивать с них пыль.

– Послушай, Мэтт, – заговорил Уивер. – Попробуем вместо уравнения задачу. Может, на практическом примере у тебя лучше получится.

Он раскрыл учебник Милна «Алгебра для старших классов» и ткнул пальцем:

– Вот.

Я прочла вслух:

– На протяжении пяти дней мужчина зарабатывал ежедневно втрое больше, чем отдавал за пансион, после чего в течение четырех дней он не работал, – так начиналась задача. – Уплатив за пансион и пересчитав оставшиеся деньги, он обнаружил у себя две купюры в десять долларов и четыре однодолларовые монеты. Сколько он заплатил за пансион и сколько он зарабатывал?

– Отлично. Теперь подумай как следует, – сказал Уивер. – Как ты приступишь к решению? Что обозначишь как икс?

Я стала думать. Изо всех сил – об этом мужчине, о его жалком заработке, и убогом пансионе, и одинокой жизни.

– Где он работал? – спросила я наконец.

– Что? Это неважно, Мэтт! Обозначь иксом…

– На фабрике, наверное, – сказала я, воображая изношенную одежду этого человека, продранные башмаки. – На ткацкой фабрике. А почему он просидел четыре дня без работы, как ты думаешь?

– Понятия не имею. Слушай, ты просто…