Северный свет

– Если Ройал на тебе женится, он сможет выпросить сколько-то акров у своего отца и еще сколько-то у твоего. Всего наберется десять, а то и пятнадцать. Да он и всю ферму твоего папаши когда-нибудь заполучит. Лоутон же сбежал и возвращаться не думает, правда?

– Марта! – с укором воскликнула Белинда и потянула ее за руку. Но Марта сбросила ее руку и продолжила:

– А тут еще и земля Эмми Хаббард. Двенадцать акров. Точнехонько между землей Лумисов и твоего отца. Удобно, правда? И как раз скоро аукцион – вот забавное совпадение!

– Да кому до этого дело, Марта? Сколько же в тебе яду! Пошла бы, что ли, пунш отравила, – сказала Фрэн.

Я ощутила, как кровь застывает в жилах.

– Что ты сказала, Марта?

– Эмми не платит вовремя налогов уже пятый, а то и шестой год, и всем плевать. И тут вдруг Арн выставляет ее землю на аукцион. Ничего странного не замечаешь?

– Потому что появилась заинтересованная сторона, – сказала я, вспоминая, как тетя Джози и Альма Макинтайр держали над паром адресованное Эмми письмо. – Кто-то из города, кто ищет землю подешевле.

Марта усмехнулась:

– О да, заинтересованная сторона, это уж точно. Только она не из города. Она живет в Игл-Бэе, и звать ее Ройал Лумис.

Фрэн громко расхохоталась:

– Дура ты набитая, Марта! У Ройала нет таких денег!

– Зато у его матери есть. Айва копила два года. Продавала яйца, масло – тут квотер отложит, там полдоллара. За зиму сшила два лоскутных одеяла и продала их в магазин Коэна. И дачников обшивала. Она-то и подбила Арна наложить арест на имущество Эмми. Написала его боссу в Херкимер, что это нечестно, когда все платят налоги, а Эмми все сходит с рук.

– Но зачем это Айве? – спросила Ада.

Марта пожала плечами.

– У нее на то свои причины. Так или иначе, она скопила деньжат и дает их Ройалу, чтобы он купил землю Хаббардов и завел себе ферму. И, говорю же, еще твой отец подарит вам на свадьбу сколько-то акров, да отец Ройала – как все удачно сложилось, скажи-ка, Мэтти!

Я не могла ответить. Слова застряли в горле, царапали его, словно колючки.

– Думала, ты самая умная, да, Мэтти? Вечно уткнешься в книжки и жизни не видишь. Ройал говорит, ты знаешь много слов, зато знать не знаешь, как ублажить…

– Марта, еще слово – и ты останешься без зубов, обещаю, – сказала Фрэн. – Богом клянусь.

– Хватит, Марта, идем! Вон Дэн мне машет, – сказала Белинда. Она снова потянула подругу за руку, и на этот раз они ушли.

– Не слушай эту чушь собачью, Мэтти. Она все выдумала. Из ревности. Она так бесится из-за Ройала, аж уксусом писает, – сказала Минни.

– Пустословить! – раздался у меня за спиной голос Уивера.

Я ошалело уставилась на него.

– Сплетничать, – сказала я пустым голосом. – Клеветать. Измышлять. Наговаривать. Обманывать. Других. Или себя. Особенно себя.

– Что-о? Это совсем не то, Мэтти! Даю тебе вторую попытку. Промахнешься – ты труп!

– Иди отсюда, Уивер! – прикрикнула на него Минни. – Это девичий разговор.

– Минни, что на тебя нашло? Гляди не откуси мне голову!

– Давай, проваливай!

Гордость, которую я испытывала, когда Ройал нес мне пироги и все это видели, вмиг испарилась. Меня мутило. Подруги окружили меня, утешали, говорили ласковые слова, но мне было все равно. В ушах звучал голос Ройала: «Твоему папе не придется расчищать те его северные акры… у него там отличные кусты черники…» Какой же я была дурой, когда надеялась, что за моими самыми обычными, некрасивыми волосами и самыми обычными, некрасивыми глазами он сумел разглядеть то, что у меня в душе. Разглядеть и оценить.

– Бежим, возьмем себе десерт, Стряпуха не узнает. Скоро уже фейерверки, а я смерть как хочу пирожных, – Ада пыталась меня растормошить.

– Я не очень-то голодна, так что… – начала было я, но Минни меня перебила.

– Ох, Мэтти, да не расстраивайся ты. Поглядим, кто посмеется последним, когда у тебя будет муж, и десять детишек, и свой дом, и ферма, а она так и останется кислой старой девой, что собирает молитвенники в церкви после отцовских проповедей.

Я выдавила из себя улыбку.

– Эй, Мэтт, Стряпуха тебя отпустит посмотреть фейерверки?

Это был Ройал.

Мы все уставились на него – я, Минни, Ада и Фрэн. Никто из нас не произнес ни слова.

– Джим небось думает, куда я подевалась, – сказала наконец Минни и поспешила прочь.

– Стряпуха нас, должно быть, обыскалась, – проговорила Фрэн. – Идем, Ада!

И они тоже ушли.

– Я, кажись, в навоз наступил, – сказал Ройал, глядя им вслед.

Я опустила взгляд. Перед глазами вдруг всплыла картина, которую я увидела в тот день, когда все мои слегли и я примчалась домой, чтобы их лечить. Картину, которую я напрочь забыла и вспомнила только теперь. Томми Хаббард, который толкал Болдуина и не мог с ним управиться. Томми плакал и бил теленка. И самого Томми тогда тоже кто-то побил. У него был ужасный фонарь под глазом. Ройал ненавидел Томми. И Эмми. И всех Хаббардов.

– Ройал…

– Что?

– Марта Миллер… она мне кое-что сказала.

Ройал презрительно фыркнул.

– И ты ей веришь?

Я подняла на него взгляд.

– Ройал, это ты покупаешь землю Эмми Хаббард?

Он отвернулся и сплюнул, а потом посмотрел мне прямо в лицо своими прекрасными янтарными глазами.