Северный ветер приносит вирус (СИ)

– Садись и жди меня, я скоро вернусь, – сказал он Кире, одной рукой заправляя член, другой – шлепнув ее по выставленном заду, и Русе отжал кнопку. Он откинулся в кресле, заправляя длинные волосы за уши и игнорируя болезненно ноющий стояк.

– Тебе понравилось? – сходу спросил Рамси, заходя к нему и запахиваясь в халат.

В комнате действительно было холодно. Русе подумал о том, что Рамси почему-то не кончил, и о наверняка потных подмышках его джемпера. Русе продолжал смотреть на Киру, следя за Рамси боковым зрением. Кира сидела молча, не шевелясь, не расправив плечи, но и не сгорбившись.

– Ты знаешь, что она сказала обо мне после нашей первой встречи? – сказал Рамси, подходя, и Русе повернул к нему лицо. – Не мне, конечно, а тогда-еще-Теону. Она сказала, что я ей отвратителен. Что я жирный, прыщавый и немытый урод, который наверняка будет дрочить на ее фотки в соцсети. И что она бы оставила меня в изоляторе, будь ее воля. И это все правда, – он шмыгнул носом, снимая очки, и оперся ладонью на панель перед Русе. – У нее правда были неплохие фотки, и я передернул разок. И даже когда мы трахались потом, я уверен, она воображала себя судьей, которая засадит меня лет на десять. Но теперь – посмотри на нее. Она и думать забыла об этом. Она почти безупречна. Пожалуй, я уже готов распрощаться с ней, лучше она не станет, – он говорил, смотря через стекло почти влюбленно. Русе все это время молча и внимательно изучал его профиль.

– Она напомнила мне Хелисенту, – наконец сказал он.

У Хелисенты были густые черные кудри и теплые глаза. У Русе тогда встал так же крепко, как и сейчас – когда Рамси бережно закрепил ее палец с почти слезшим розовым лаком в тисках и первый раз провернул ручку. Хелисента закричала не сразу, но закричала, и с каждым ее криком Рамси бросал на отца короткие взгляды. Он промолчал тогда. И промолчал сейчас, когда Русе поднял руку и запустил в его засаленные волосы. Только плечи машинально напряглись, и Рамси косо скользнул взглядом по сухой и твердой отцовской руке.

Русе спокойно вдохнул, с силой притягивая сына за волосы к себе. Толстые губы Рамси дрогнули, и ожегший выдох скользнул за ворот сорочки. В комнате было холодно, дыхание Рамси на лице и шее было теплым. Русе смотрел в бледные, полупрозрачные глаза сына, и отстраненно думал, что когда-то таким же твердым, подтекающим членом выебал его мать.

– Они все хороши, – тихо сказал Русе, с резким щелчком пряжки расстегивая тугой ремень на брюках. – Ты делаешь их такими, – он крепче вплел пальцы в грязные волосы, положив руку Рамси на темя. – И знаешь, что я чувствую по этому поводу?

Взгляд у Рамси был холодным и ожидающим. Он стоял перед отцом, согнувшись, опершись на свои колени, и Русе видел, как ходил напряженным дыханием живот под его распахнутым халатом, как его здоровый член натянул свободные брюки, подрагивая, обтираясь о мягкую ткань крупной головкой и даже отсюда подавая запахом не слитой спермы и потной девичьей промежности. Русе подумал, что если сейчас он не удержит туго натянутый, вибрирующий повод к сыновьей шее, если хватка хоть на секунду ослабнет, то Рамси попросту опрокинет его вместе с креслом и вцепится острыми зубами в лицо, мгновенно разорвав кожу до мяса. И кончит одновременно с этим, спуская сочную сперму прямо через брюки.

– Я горжусь тобой, – почти беззвучно сказал Русе, и у Рамси дернулась левая бровь. Он выглядел удивленным. Но довольным.

Русе улыбнулся самым краем рта и надавил ему на голову, расстегивая молнию и выправляя член из белья.

Маленькая липкая головка, пахнувшая мокрым хлопком, хорошо вошла между приоткрытых, мясистых губ послушно опустившегося на колени Рамси. Его рот был восхитительно девственным: неумелым, горячим и мягким. Русе внимательно изучал лицо Рамси, пока тот усердно сосал, то и дело сглатывая, и машинально поглаживал сына по прыщавой щеке. Он молчал и тихо дышал все время, и только когда по бедрам от напряжения пошла мелкая дрожь, придержал Рамси за ухо и вытащил член из его рта.

– Закрой глаза, – сказал Русе, и его голос был ровным. Он не хотел кончать Рамси в рот по многим причинам, зато больше другого хотел – жгуче и требовательно хотел, не умея отказывать своим желаниям – залить теплым семенем его лицо, его зло сведенные брови и упрямые губы. Рамси и вправду нахмурился и непроизвольно двинул головой, будто пытаясь вывернуться из-под крепко держащей за волосы руки. Он посмотрел отцу в безучастные, бесчувственные глаза, мазнул взглядом по тому, как тот тремя пальцами наглаживал свой маленький мокрый член. И, взрыкнув, опустил веки. Короткие ресницы дрогнули, и рот невольно скривился, когда Русе удобней перехватил его за шею.