Съевшие яблоко

— Лиза… — Денис Матвеевич уже хотел переспросить, что Лиза, когда тот, наконец, громко отчаянно зачастил, — Лизу скорая увезла! И еще мужчина приходил — следователь. Спрашивал, где я был и что видел. А я ничего не видел и ваш телефон дал — оттуда из книжки. А он мне ничего не сказал.

Денис Матвеевич почувствовал себя плохо. Едва сдержался, чтобы не спросить самое очевидное и самое глупое: "какая еще скорая, какой следователь? Я же велел никого постороннего в квартиру не впускать".

— А он вам не звонил? — мальчик с надеждой на него смотрел, — он мне не сказал. Я только телефон дал.

Денису Матвеевичу пока никто не звонил.

— Денис Матвеевич, а где Лиза? В больнице? Когда она вернется?

Но профессор уже не слушая кинулся к телефону.

Он не заметил, что на этот раз сам в волнении совершенно позабыл запереть дверь.

— Я не знаю куда увезли, — мальчик вскочил и встал у него за спиной, с готовностью и звенящей в голосе надеждой поспешно объясняя, — он сказал чтобы вы позвонили. Или я, если что-нибудь узнаю. А я ничего не знаю. Куда Лизу увели?

Только сейчас профессор вдруг понял, что тот весь перепачкан в засохшей крови. И это именно спекшаяся кровь шелушится на его лбу и щеке.

Он отмахнулся:

— Здравствуйте, — глянул на листок, — мне нужен Свиридов Петр Иннокентьевич.

А потом он звонил в больницу. И нервничал.

Все это время за спиной маячил мальчик и его пытливый требовательный взгляд не давал профессору покоя.

Так что перед тем как позвонить в морг тот даже окрикнул:

— Да уйди ты уже. Иди в школу.

Но противную дрожь в старческих руках унять не смог. Потрясенный не столько фактом случившегося, сколько самой неожиданной важностью момента.

— Здравствуйте, я могу поговорить с дежурным морга?

Ян не ушел. Застыл за спиной как истукан. Но профессор, ошарашенный ворохом свалившихся на него забот больше не обращал на мальчика внимания.

Тем более, что стоял тот тихо. Не шевелясь, не моргая. И больше ни о чем не спрашивая.

42

Следующие два дня Денис Матвеевич тер и тер квартиру. Все то время, что не ходил на унизительные беседы со следователем и не занимался организацией погребения.

Собственно, похорон, как таковых, не было. Как не было никого, кто бы пожелал проститься с усопшей и ради чьей памяти стоило затевать поминки. Ее просто и быстро в течении десяти минут закопали на дальнем кладбище, где удалось в короткий срок найти недорогое место.

Денис Матвеевич все же посчитал своим долгом туда приехать и проследить за процедурой — он никогда не доверял подсобным рабочим, считая всех мелкими жуликами.

А придя домой снова почувствовал смрад. Смутный тошнотворный запах то ли крови, то ли трупа, от которого никак не удавалось избавиться. И снова принялся натирать полы.

Чувствуя сильнейшее нервное возбуждение, раздражение и усталость.

— И что за человек такой. Как только земля носила, — не замечая того выговаривал он себе под нос, — даже фотографии нет ни одной. На могилу фотографии нет. Все не по-людски, все не по-человечески… хорошо хоть, что сейчас. Не успели нахлебаться. Дрянью была, дрянной смертью и…

Уже закончил с коридором и кухней, дошел до спальни и услышал звук открывающейся двери:

— Ноги вытри, — недовольно разогнулся пожилой профессор. И хмуро обернулся.

Мальчик молча переступил порог. Да так и замер на пороге. Лицо его последние три дня не меняло какого-то странного тупого выражения. Приходя из школы он только и делал, что сидел за своими учебниками с открытой дверью и следил через нее за профессором. И стоило только тому пройти мимо, впивался каким-то просительным умоляющим взглядом. Отчего Денису Матвеевичу становилось не по себе.

Вот и сейчас тот, не снимая обуви, замер на коврике и вперился теми же ищущими несчастными глазами.

Денис Матвеевич с трудом совладал с собой, до того ему стало неуютно. И вдруг понял в чем дело — исчезла Лиза. Которая, какая бы она ни была, стояла бруствером между ним и младшим ребенком. А что теперь делать с ним и его немым взглядом профессор не имел представления.

А тот молчал, молчал, глядя прямо в глаза. Пока не спросил:

— А где Лиза?

В первую секунду профессору даже показалось, что тот тронулся умом. Мало ли такое бывает. Тем более, что из такой семьи дети. И такая наследственность. Такая сестра. Только что с ним теперь делать если он такой, куда бежать.

Но тут Денис Матвеевич увидел что по щекам у того текут слезы и успокоился: слезы — это нормально, здорово во всяком случае.

— На кладбище похоронили, где еще, — сварливо бросил он, неуклюже вытирая мокрые руки и берясь за ручку ведра, — ноги вытирай, не топчи по чистому.

Ян стоял на коврике у двери и не шел внутрь. Он еще не понимал что такое смерть. Знал о смерти почти все: все что читал в книжках. Что такое реинкарнация, кремация, бальзамирование и переселение душ. Как древние индонезийцы и китайцы подвешивали гробы со своими усопшими на отвесных скалах, а балийцы и австралийцы привязывали умерших детей к деревьям.