Сезон Колдовства

Когда было произнесено последнее слово, хранительница лишь жалобно повизгивала, пытаясь избавиться от невидимых скоб, что пригвоздили ее к стене. Я уставился на колдунью. Она держалась из последних сил. Бледное, словно мел, лицо, кровавые впадины возле глаз и дрожь по всему телу. Кейтлин взглянула на меня и тут же лишилась сил. Я лишь успел поймать ее в объятия.

— У тебя не так много времени, — прошептала она. Хранительница уже пыталась освободить одно крыло.

Опустив тело колдуньи аккуратно на пол, я принялся за замок. Но все было бесполезно — дверь словно срослась со стенами, став единым целым. Я навалился плечом, попытался подцепить язычок замка, но ничего не вышло. За спиной послышался нарастающий треск. Время утекало сквозь пальцы. Еще секунда, и она вновь вцепиться в меня и пронзит костяным клювом.

Удвоив усилие, я лихорадочно пытался сделать хоть что-то. Но так ничего и не добился. Только окончательно выдохся и обессиленно привалился к стене рядом с Кейтлин.

Отчаяние переполняло меня. Смахнув выступивший пот со лба, я ударил по преграде кулаком. Будучи неплохим ученым, способным адаптироваться практически к любой среде и решить самые сложные технические задачи, я не смог справиться с элементарной вещью! Что тут скажешь: когда вопрос касался колдовства, мой мозг наотрез отказывался искать хоть какую-то логическую цепочку действий. И в одну секунду я превращался в беспомощного подростка, которому требуется опытный наставник. Очередной удар отчаянья сотряс дом. Я просто дал волю эмоциям. Поднял взгляд, уставился на хранительницу. Наша скорая встреча была неизбежна. Невидимые скобы, что сдерживали костяные крылья, ослабевали с каждым новым рывком.

На моем лице появилась вымученная улыбка. Такое бывает, когда тебя загоняют в угол. Мозг отказывается от подсказок, и наступает обреченность. Ничего больше. Эмоции, боль, страх — все отступает на второй план. Вот и сейчас я оперся на руку, как внезапно ощутил на кончиках пальцев неприятное покалывание. Очень отчетливое. И почему я не заметил этого раньше? По всему периметру между косяком и краям двери тянулись длинные наросты плесени. Серо-зеленая мохнатая борозда, будто гусеничное брюхо заполняло собой узкий зазор. Схватившись за нож, я попытался избавиться от этого отвратительного грибка. Но лезвие заскребло в пустую. Нарост оказался плотнее, чем могло показаться на первый взгляд. Настоящий строительный раствор. Стало быть, действительно колдовство!

Возможно, стоило попробовать привести в чувство Кейтлин и попросить помощи у нее. Но мой пытливый ум предложил поступить иначе, выбрав единственно возможный вариант спасения. Шерстяной балахон, который я примерил на свои плечи по просьбе Патрика, пропахший ладаном и свечами, был моим единственным шансом. Ухватившись за нить, я потянул ее на себя и принялся наматывать на нож как на деревянную катушку.

— Ну давай же, быстрее! — подгонял я сам себя.

Лезвие резало нить, я подхватывал ее и продолжал сооружать шерстяной кокон. На хранительницу не отвлекался — боялся потерять даже секунду. Тогда я не знал, что выйдет из моей задумки — получится или нет. Вера — оставалось уповать только на нее.

Когда дело было закончено, я легко взмахнул ножом, который прошел сквозь преграду, оставив после себя лишь пелену едкой пыли. Получилось! Частичка намыленной одежды смогла разрушить серую печать.

В последний миг я приподнял Кейтлин за плечи и навалился плечом на дверь. Птица была уже рядом — выпустив когти, она готовы была впиться в меня, но судьба распорядилась иначе. Громкий хлопок. И тишина!

Оказавшись в безопасности, я устало прижался к прохладной стене. Снаружи раздался глухой удар. Затем послышался отчаянный вой. Хранительница проиграла! И я был уверен, она понесет заслуженную кару от своей грозной хозяйки. У детеймрака иначе не бывает. Только мне было глубоко плевать! Хотелось просто закрыть глаза и забыть обо всем. Отключиться от окружающего мира и дать воспаленному сознанию немного отдохнуть.

Какое-то время мы наслаждались тишиной. Кейтлин пришла в себя, но дышала очень тяжело. Она медленно повернула голову и насторожено огляделась. Я поднялся и доковылял до окон. Резко сорвал с них изъеденное мышами тряпье. В глаза ударил яркий свет. Слишком давно комната пребывала во мраке. Слишком давно… Мимо пробегали новые рассветы и закаты, а забытый когда-то день, наполненный ужасом и отчаяньем, продолжал храниться в этих стенах, словно паук запрятанный в банку.

Когда я сорвал занавес, все вокруг зашипело и расползлось по углам, не желая попадаться мне на глаза. Впрочем, я был уверен, что тайне, которая укрылась в этой комнате, не избежать зоркого нюха колдуньи.

— Ты как? — поинтересовался я у нее.

— Никогда не чувствовала себя лучше, — вымученно улыбнулась она.

— Ты, наверное, шутишь?

Она покачала головой:

— Ничуть. Ты даже себе не представляешь, что со мной происходит в данную минуту. Это все равно как дышать полной грудью. Спасибо тебе, что вытряхнул меня из спального мешка с листьями.