Сезон крови

– Ты и Бернарда знал, а что толку? – Клаудия явно понимала, что я пытаюсь припомнить прошлое и не расклеиться при этом окончательно, но я не мог определить, хотела ли она помочь или только усугубить ситуацию. – Она привела его на свой путь невинным ребенком. «Наша маленькая тайна, договорились?» То, о чем не станешь рассказывать даже лучшим друзьям, потому что тебя никто не поймет. Постепенно она соблазнила его на зло. Не правдой, а ложью и святотатством, замаскированными под любовь и доверие. Ей не нужно было делать что-то еще, что-то объяснять или рассказывать о том, кто он такой и что должен делать. Она просто повернула его в нужном направлении и отпустила, понимая, что такое начало заранее определило его судьбу – как ее ни назови, что он сам найдет дорогу дальше. Именно так она и поступила. – Клаудия посмотрела на меня с выражением, похожим на жалость. – Я навидалась девиц вроде Линды – более чем достаточно. Секс, наркотики и рок-н-ролл, а немного дьявольщины для остроты – почему бы и нет, это модно и совершенно безобидно, да? Я видела церемонии, групповые изнасилования, чтобы сломать сучек вроде нее. Отцом мог стать кто угодно – что угодно, но это не важно, потому что за всем этим стоит чистое зло. Дурам некуда деваться: еще ничего толком не понимая, они вляпываются по самые уши. А когда все кончено, остается лишь тот же улыбчивый Дьявол. К тому времени Линда не была святошей. – Она вытащила изо рта незажженную сигарету. – Но я не рассказала о ней ничего нового, правда же?

Постучи один раз и входи. Я закрыл глаза и вновь увидел перед собой лестницу, площадку на втором этаже и открытую дверь по правую руку; услышал, как позвякивают на столе склянки, как изголовье ударяется в стену, сотрясая всю комнату. И почувствовал тошноту, все мои внутренности скрутило, как будто кто-то сунул руку мне в кишки по самое запястье и стал перемешивать их, скручивать и дергать, превращая все в осклизлую кровавую кашу.

– Нет, – негромко ответил я. – Ничего нового.

– Мрак обожает отрицание. Разбитые и похороненные воспоминания.

– Так значит, с этого все началось? – спросил я. – С его матери?

– Где она была, когда забеременела? – спросила Клаудия. – И куда отправился Бернард, когда якобы поступил на службу? В Нью-Йорк. Думаешь, это совпадение? Может быть, он отправился повидаться с той же компанией, с которой водилась его мамаша, когда забеременела? Может быть, для него это было возвращением к корням? Может, именно там он и научился тому, что у него так хорошо получалось в конце? – Клаудия сунула сигарету за ухо. – Там случалось много убийств, особенно в те времена – самые разные истории… Разрушители ходили по улицам. Заливали их кровью. Это им и нужно, они хотят, чтобы кровь лилась по улицам потоками. Все движется по кругу, и с каждой волной приходит разрушитель, зверь. Остальные отходят на задний план, погибают или пропадают. Раз! – как будто их и не было.

– Как же так, – сказал я. Духота давила так, что мне было трудно дышать. – Он напал на Джулию Хендерсон, когда ему было тринадцать, ничего не делал пять или шесть лет, а потом отправился в Нью-Йорк и внезапно стал серийным убийцей?

– Откуда ты знаешь, что он ничего не делал эти пять-шесть лет?

– Даже если он натворил что-то еще, о чем мы не знаем, он отправляется в Нью-Йорк. Может быть, эти – кто уж они там – люди, с которыми путалась его мать, подучили его и как-то помогли, но ни с того ни с сего он начинает убивать, за год зарезав двух женщин. А потом так же неожиданно возвращается в Поттерс-Коув с байкой про морпехов и почти двадцать лет никого не трогает? Серийные убийцы не могут просто перестать убивать.

На этот раз Клаудия усмехнулась.

– Так ты думаешь, что Бернард был серийным убийцей, нападал на случайных жертв и не мог остановиться? Его убийства были частью обряда, понимаешь? И, кроме того, он не остановился после Нью-Йорка, вернувшись к убийствам только перед самой смертью. Были и другие. – Клаудия потерла глаза руками и вздохнула. – Как-то мы на его машине отправились на пару дней на Кейп-Код. – Когда она опустила руки, на ее веках осталась смазанная обводка. – И он сказал, что однажды их найдут – разбросанными вдоль всего шоссе, среди кустов и дальше, в лесу. Сказал, что он их там много наоставлял. Я была под мухой. Я засмеялась. Гребаный придурок. Может быть, он и говорил правду. А может, и нет. Я не знала и не хотела знать. И в конце концов все они не имели значения, потому что были лишь подготовкой к последним убийствам, которые он совершил, прежде чем покончить с собой. Все шло к этому. Трупы в Поттерс-Коув? Он хотел, чтобы их нашли.

– Сколько их всего?

– Не знаю.

– Вы не…

– Я, блядь, не знаю! Ты думаешь, что? Я ходила с ним, смотрела, помогала? – На этот раз Клаудия сунула в рот сигарету и зажгла ее. – Я знала о его планах, я была рядом с ним, я слушала – только и всего.

Я сделал шаг к задней двери. Мне хотелось быть поближе к солнечному свету.

– Ладно, вы знали о его планах. Какой смысл в этих обрядах?