Сезон любви на Дельфиньем озере

Мы бандито-гангстерито…
Мы кастето-пистолето…
О йес!
Мы стрелянто-убиванто-украданто,
То и это…
О йес!
Постоянно пьем чинзано,
Постоянно сыто-пьяно…
О йес!
Держим в банках миллионо
И плеванто на законо…
О йес!
Банко-тресто-президенто
Ограблянто в ун моменто…
О йес!
И за энто режиссенто нас сниманто
В киноленто…
О йес!

Как ни странно, студенты действительно были сыты-пьяны, что меня слегка удивило: трудно было сохранить хорошее настроение и состояние должного кайфа, прошагав столько километров под палящими лучами солнца по горным дорогам, да к тому же с такой тяжестью… Впрочем, как выяснилось, они и не шагали. Утром по дороге в Абрау им повезло: на полпути их догнал лихой мотоциклист из Ашуко и довез до Дюрсо, а там до Абрау уже было рукой подать. На обратном же пути, как казалось, им ничего не светило: в поселок Ашуко, практически отрезанный от мира, никто не ездил, надеяться на попутку было просто глупо. Тем не менее чудо свершилось. Вадик с Гошей только-только преодолели первый крутой подъем и оказались в горах над озером Абрау, как возле них остановился «козлик», покрашенный в защитный цвет, и из него высыпали пограничники с автоматами в руках.

— Ваши документы. — Голос офицера звучал сурово, физиономия у него была просто каменной, так что, как признался мне потом Гоша, поджилки у него задрожали и рука непроизвольно полезла в карман за паспортом. Но тут Вадик толкнул его под локоть, и Гоша замер.

— А у нас нет документов, — бодро заявил его друг.

Право же, погранцы давно не встречали таких наглых нарушителей!

В мгновение ока их скрутили, посадили в машину и повезли на заставу для выяснения личности; Вадим проследил за тем, чтобы их сумки тоже не остались на дороге.

Весь секрет был в том, что Вадим узнал номера на обшарпанном «козлике»: это была машина с той самой заставы, чьи свиньи наносили такой существенный урон хозяйству биостанции. Когда после тряской и пыльной дороги они прибыли наконец в пункт назначения и ребята, пошарив в карманах, вытащили документы, то у лейтенанта, захватившего ребят, сильно вытянулось лицо. Придирчиво изучая их паспорта и командировочные удостоверения, он довольно-таки беспомощно спросил их, почему они не предъявили их раньше.

Играя под дурачка, Вадик объяснил:

— А мы забыли, что они при нас. — И, пятясь задом и не забыв прихватить свои вещички, мальчики быстро-быстро ретировались из расположения части, пока разочарованные погранцы их не помяли. Конечно, если бы на их пути встретились девушки, они бы их без всяких разговоров подвезли — не было еще случая, чтобы машина с заставы не остановилась, встретив нас на дороге, но студентов они бы оставили топать своими ногами.

Таким образом, пивной день состоялся. На Красной площади ребята разложили костер еще при дневном свете, но я добралась до нее уже в кромешной тьме. Все с кружками в руках сидели вокруг огня, и в темноте ярким светлым пятном выделялась голова Алекса.

Свободных мест не было, но я направилась прямо к нему. Алекс подвинулся и усадил меня рядом с собой на узенькую дощечку; я бы свалилась с нее, если бы он не придержал меня, притянув к себе. Так мне и пришлось сидеть весь вечер — крепко прижавшись к Алексу; впрочем, ему вполне было достаточно одной руки, чтобы управляться с пивом и рыбой, судя по тому, что он не торопился снимать другую, мягкое тепло которой я чувствовала сквозь шелк моего платья — моего единственного «вечернего» платья, немало лоскутков из юбки которого уже висело на окрестных колючках, с моей талии.

Слева от нас стояла коптильная бочка, и возле нее суетились ребята, доставая готовую рыбу. Саша Ивановский подкладывал полешки в костер, бросая на меня мрачные взгляды. Прямо напротив меня, через костер, потряхивала светлыми кудряшками Ляля; она слушала что-то шептавшего ей на ухо Геру Котина, и по лицу ее бродила улыбка, приоткрывавшая остренькие зубы. Рядом с ними в кругу сидел Тошка, он тоже улыбался и был, судя по всему, в прекрасном настроении; сэр Энтони очень любил светское общество, он вовсе не был нелюдимым и сдержанным, как этого можно было бы ожидать от английского джентльмена. Мне казалось даже, что он с нетерпением ожидал, когда кто-нибудь возьмет в руки гитару.