Сезон любви на Дельфиньем озере

Теплая вода гладила кожу, ласкала тело, и мы медленно заходили все дальше и дальше, но очарование этого постепенного погружения было вдруг нарушено: когда вода дошла мне до пояса, я оступилась и упала, увлекая за собой Алекса и подняв тучу брызг. Захохотав, мы поплыли; мы плыли лениво, высоко задрав головы, чтобы случайная волна нас не захлестнула и ничто не мешало нам разговаривать.

О чем мы говорили? У меня прекрасная память, но я не могу вспомнить слов. Я помню только ощущения — мое невесомое тело скользит по самой поверхности воды, лучи солнца гладят кожу прямо через теплую прозрачную воду, и рядом — его белая голова, причем светлые волосы, намокнув, кажутся не темнее, а еще светлее.

Мы плывем и разговариваем, и мне кажется, что нет ничего, кроме этого момента, нет ни прошлого, ни будущего, есть только море, ощущение радости — и Алекс.

Но, очевидно, этот момент здорово растянулся, потому что когда Алекс осторожно спросил меня, не пора ли возвращаться, и я остановилась и поглядела на берег, то с удивлением увидела, что его почти не видно. Пропал из вида не только пляж, но и весь лагерь; недокрашенный Любой забор исчез, и только здание ангара в поле зрения выглядело как крошечный игрушечный домик с двускатной крышей, но без окон. Только по этому временному Витиному пристанищу можно было заподозрить, что на берегу что-то есть, — вся территория лагеря смотрелась с этой точки зеленой полосой, над которой возвышались горы, чьи поросшие темной зеленью склоны контрастно выделялись на фоне глубокого голубого цвета неба.

— Посмотри, как великолепно выглядит отсюда старушка Лысая гора, — сказала я Алексу.

Он отреагировал на это мое заявление как-то странно, отделавшись неопределенным междометием. Всмотревшись в его лицо, я поняла, в чем дело, — он просто устал! Я совершенно забыла, что плаваю чересчур быстро.

Внешне я не слишком похожа на здоровенную пловчиху, которая запросто обгоняет мужчин на любом расстоянии, но тем не менее даже с высоко задранной головой — а любой, кто учился плавать по-настоящему, знает, что это абсолютно неправильное положение тела, — я передвигаюсь в воде достаточно быстро. То есть если на первых ста — двухстах метрах обогнать меня ничего не стоит — и действительно обгоняют, — то на протяжении длительной дистанции мало кто может выдержать мой темп. Я по природе своей стайер, а так как плавать для меня столь же естественно, как и ходить, то я могу плыть часами с одной и той же скоростью, не уставая.

Незаметно мы отплыли от берега километра на полтора, и Алекс здорово выдохся, но его мужское самолюбие не позволило ему предложить вернуться раньше. Ничего себе, чуть мужика не утопила! Со мной такое и раньше бывало, но тех мужчин, которые пытались со мной соревноваться, мне если и было жалко, то только по-человечески, они для меня ничего не значили. С другой стороны, как это, наверное, стыдно для мужчины, когда его буксирует к берегу баба, которой он еще четверть часа назад хотел показать, какой он супермен!

Я подплыла к Алексу поближе и услышала, что он тяжело дышит; но вслух он сказал только:

— Пора возвращаться, а то опоздаем к завтраку.

Я согласилась, и мы медленно поплыли назад, ориентируясь на голую верхушку Лысой горы. Я старалась передвигаться еле-еле, поддерживая при этом светскую беседу. Когда мы наконец выбрались из воды, он был бледен под загаром, но делал вид, что все в порядке, а я притворилась, что ничего не заметила.

На завтрак мы, естественно, опоздали.

8. ВЛИЯНИЕ ИЮЛЬСКОЙ ЖАРЫ НА ЖАР В КРОВИ

Ах эти первые дни, когда наши тела тянулись друг к другу, но мы держали их в узде, боясь нарушить те неписаные правила игры, которые сами же для себя и установили! Так мало времени — и нельзя, ни в коем случае нельзя торопиться!

Собственно говоря, почему — если мы оба хотим одного и того же? Это же экспедиция, нас никто и ни за что не осудит, экспедиционные романы порою так же эфемерны и необязательны, как и курортные. Но, как мне кажется, не так пошлы. В экспедицию приезжают не скучающие дамочки и уставшие от семейных забот мужчины, а люди дела, которые едут в первую очередь не развлекаться, а работать, что, впрочем, не мешает им развлекаться. Но любовь — развлечение разве для таких донжуанов, как Гера Котин, который жизни себе не представляет без баб. Или для Димы Черкасова — я подозревала, что для него игра в любовь именно игра, и не больше, которая тешит его мужское самолюбие.

Нет, в экспедициях люди влюбляются всерьез — и часто даже надолго. Я уже писала, что и я, и мои подруги познакомились со своими будущими мужьями в дельфинарии. А сколько еще моих знакомых встретили своих суженых в экспедиции!