Сезон любви на Дельфиньем озере

— Да вы! Какой поводок, какой строгий ошейник! С мужчиной надо обращаться так, чтобы он сам хотел быть с тобою рядом, только не надо держать его на привязи, он должен чувствовать, что он с тобой по своей воле, оставьте мужчине хотя бы иллюзию свободы!

Естественно, я тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно. Женщины замолкли и все как одна буквально сверлили меня недобрыми взглядами, а мужчины, как всегда в подобных случаях, трусливо виляли хвостами и делали вид, что ничего не произошло. Наступила неловкая пауза, и я почувствовала себя очень неуютно. До меня вдруг дошло, что сидевший справа от меня ихтиолог Феликс, мой преданный друг с детских лет, выпрямился и уже готов был ринуться на мою защиту. Он привык приходить мне на помощь, когда я была еще маленькой девочкой, а потом молоденькой девушкой, и вот сейчас он, как верный рыцарь, спешил на выручку, не подозревая, что окажет этим мне медвежью услугу. По счастью, раскрыть рот он так и не успел — послышался треск веток и негромкие проклятия, как будто кто-то в темноте попал в заросли держиморды, и через мгновение в круге света, отбрасываемого мощной лампой над крыльцом, появились две фигуры.

Это были Алекс и Витя, которого легко можно было узнать по силуэту — на нем была его неизменная ушанка.

— Извините, мы за Таней, — неуверенным голосом произнес он, — у нас небольшие осложнения.

Алекс ничего не говорил, но то, как он на меня посмотрел, взбесило наших дам еще больше. Парни не могли выбрать для своего прихода более неподходящего момента.

— Вокруг коридора плавают дикие дельфины, — пояснил Витюша, — они сбили одну из планок, к которым крепятся камеры. Надо срочно туда нырять.

Я мигом вскочила; удивительно, как мгновенно в некоторых обстоятельствах выветриваются пары шампанского. Но как быстро я ни двигалась, все равно последнее слово осталось за Эмилией:

— Конечно, кому, как не нашей Танечке, знать, как надо обращаться с мужем. У нее был бесценный опыт общения с Сергеем. Только почему-то не помогло и содержание на вольном выпасе, а может, он слишком уж привык у нее к свободе…

Ругая себя последней дурой за недержание речи, я поспешила вслед за ребятами на пляж. На прибрежной гальке суетился кто-то из студентов, устанавливая мощный фонарь. Но это уже было лишнее: взошла луна, и в ее бледно-серебристом свете явственны были спины чужих дельфинов, круживших вокруг каракатицы.

Впрочем, собравшееся на берегу слишком многочисленное общество им не понравилось, и они ушли обратно в море.

Не знаю, как общаются дельфины между собой. Я не верю, что у них есть свой настоящий язык, что они объясняются друг с другом при помощи всяких свистов, щелчков и ультразвуков точно так же, как люди. Впрочем, никто из тех, кто работает с дельфинами: ни ученые, ни тренеры, — в это не верит. Разумные дельфины, стоящие на равной с человеком ступени развития, — это фантастика, даже ненаучная; это всего лишь сенсация, придуманная скорее всего американскими исследователями, чтобы привлечь внимание к своим работам и заставить раскошелиться военно-морское ведомство. В кино все выглядит так красиво — диалог человека и умницы дельфина, которые вдвоем решают сложнейшие морально-этические проблемы, причем у животного нравственные устои оказываются крепче. Но и смешно тоже, во всяком случае, мне. Хотя трюки в таких фильмах поставлены классно.

Но что-то такое есть в дельфиньем мире, что заставляет меня относиться к ним по-особому. Дельфины в стаях явно обмениваются между собой элементарной информацией. И по-моему, чувствуют… я бы сказала, душевное состояние друг друга. По крайней мере чужую боль они ощущают.

Как-то раз мы, спустив воду в бассейне, делали небольшую операцию только что пойманному дикарю, который сильно поранился при отлове. Дельфины по-разному относятся к врачам, которые им помогают: одни, как и умные собаки, покорно терпят, хотя порою и дрожат от страха, другие, как собаки невоспитанные, сопротивляются изо всех сил. Этот здоровенный самец относился как раз к последней категории, он все время пытался укусить или ударить терпеливую Галю Ромашову. Впрочем, такова часто бывает не только животная, но и человеческая благодарность. Так вот, на этот раз после того как Галя очистила и зашила рану на боку и обработала воспаленный глаз и в бак начала набираться вода, дикарь подполз к ней, заставил ее отступить к самой стенке и в конце концов, толкнув, опрокинул в воду. Но не об этом неблагодарном свинтусе речь, нет, мое внимание привлекла совсем другая афалина. В баке тогда жили два постоянных обитателя: Тишка, очень дружелюбный и доверчивый зверь, и более нелюдимый Тоник. Так вот, Тишка страшно переживал, пока дикарь находился в руках людей и мелко дрожал, а когда наконец вода начала прибывать, он подплыл к нему и начал буквально тереться об него, попискивая, всем своим видом и гибким телом выражая сочувствие.