Сезон охоты

– Увы, кажется, я её выбросил. За ненадобностью. Ведь фотоснимки я уже отпечатал, на CD записал, на е-мейл сбросил. Зачем бы она мне понадобилась?

Подавшись ко мне, он с минуту пристально смотрел на меня в упор, почти не мигая, потом вдруг отпрянул.

– Идиоты! – прошипел он, адресуясь, по-видимому, к кому-то из своих сотрудников. – А ведь фотопринадлежности-то они не проверили. – Он снова повернулся ко мне. – На чём вы печатали? Где брали аппаратуру?

– А я почём знаю? Вера откуда-то притащила.

Всё равно найдут, обречённо подумал я. При таких-то талантах…

Он оторвал от меня взгляд, схватился за мобильник, начал набирать какой-то номер, однако передумал и дал отбой.

– Потом, это никуда не уйдёт.

Сквозь тонированные стёкла авто я не мог определить, где мы находимся, но был уверен, что мы движемся к центру.

Он взглянул на часы.

– Всё, ваше время на исходе, – снова обратился он ко мне. От прежней вежливости в его тоне не осталось и следа. – Теперь о деле. Вы должны будете вернуться на наш сибирский полигон. Да, да, тот самый, откуда вы столь успешно унесли ноги.

Я опешил.

– С какой это стати? В ближайшее время поездки в Сибирь я не планирую.

– Довольно, Рукавицын! – Он повысил голос. – У нас мало времени. Я вам не предложение делаю, я ставлю вас перед фактом. Или я недостаточно продемонстрировал наши возможности? Вы поедете на полигон, причём поедете сами, без сопровождения. Вы спросите, зачем? Отвечаю со всей откровенностью: вы стали свидетелем событий, о которых вам знать не следовало. Для нас, для нашей фирмы это нежелательный факт. Мы не можем оставить вас в живых.

Я дёрнулся было, намереваясь вцепиться ему в горло, но в мой висок тут же упёрся холодный ствол пистолета, который неожиданно возник в руках у пассажира на переднем сидении.

– Спокойно! А не то мой коллега пустит вам кровь прямо сейчас, что не входит в наши планы, поскольку ваше время ещё не пришло. Повторяю, вам надлежит прибыть на полигон не позднее чем через двое суток. Что там с вами сделают, надеюсь, объяснять не надо. Ваш непутёвый братец уже прошёл через эту процедуру, предстоит это и вам. По крайней мере, умрёте достойно, с оружием в руках, защищая свою жизнь. А защищать вы её умеете – ваш послужной список нам известен.

– Я не согласен, – категорически заявил я.

– Вы согласитесь, Рукавицын, ручаюсь вам. Ведь господин Бурков – это только первая жертва ваших необдуманных поступков. Хотите, я скажу, кто будет следующим? Нет, не Никитина, с Никитиной мы пока повременим. А следующим будет… неужели вы не догадываетесь?

Я похолодел. Если он произнесёт сейчас «это», я разорву их всех троих на части, даже если этот ублюдок на переднем сидении всадит в меня всю свою обойму.

Видимо, тот понял мои намерения.

– Сиди смирно, урод, – рявкнул он, – если не хочешь схлопотать пулю в висок.

Мой собеседник тем временем продолжал:

– Что ж, придётся открыть все карты. И пойти с козыря. Ваш сын у нас, Рукавицын.

Я почему-то спокойно воспринял это известие. Наверное, потому, что в глубине души уже был готов к этому – к самому худшему. И это худшее парализовало все мои чувства.

– Не делайте этого. Я готов на всё, только отпустите мальчика.

– А я ведь об этом и толкую, Рукавицын. Говорил же вам, что согласитесь. Короче, вот билет на поезд «Москва-Владивосток». – Он достал из кармана билет и передал его мне; я машинально взял его. – Отбытие сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Времени у вас достаточно. Вернётесь домой, соберёте вещички, попрощаетесь с Москвой. В общем, пару часов на сантименты – и в путь. И чтоб без глупостей, Рукавицын! Жизнь вашего сына в ваших руках. Как только вы прибудете на полигон, его отпустят. Вас там встретят.

– Зачем весь этот фарс?

– Это не фарс, Рукавицын, это часть программы подготовки наших специалистов, своего рода «курс молодого бойца». А вы сыграете роль учебного пособия. Как сыграл её ваш братец. Сотрудники нашей фирмы должны проходить обучения в условиях, максимально приближенным к реальным, только в этом случае от них будет толк в настоящем деле. Вы прошли хорошую военную школу, участвовали в боевых действиях. Словом, крепкий орешек. Из вас получится хорошее учебное пособие.

Я долго молчал. За последние полчаса на меня навалилось столько всего, что я потерял способность адекватно реагировать на реальность. Что-то во мне надломилось. О себе я уже не думал – все мои мысли были сейчас только о Ваське. И о маме.

– Что с моей матерью?

– Жива, – с готовностью ответил этот мерзавец. – Жива, хотя и не совсем здорова. Она сейчас в больнице, сердце, знаете ли, прихватило. Но сейчас, уверяю вас, ей лучше.

– Как вы их нашли?