Сезон охоты

– Рукавицын, вы меня удивляете. Да пораскиньте же наконец мозгами. Это же проще пареной репы. Как только эти ротозеи с полигона прозевали вас, информация об инциденте была передана в наш московский офис. Сразу же заработали все необходимые механизмы, была подготовлена ваша встреча, уже здесь, в столице. Параллельно разрабатывалась наша главная, козырная карта – ваш сын. А то, что у вас есть сын, мы узнали из записи в вашем паспорте. Разыскать его не составило для нас труда. Подключив необходимые каналы, мы узнали адрес вашей матери сразу же после вашего разговора с ней. А когда полчаса спустя она с вашим сыном попыталась скрыться на своей «семёрке», мы легко и без шума, прямо у подъезда её дома, перехватили их. Сердечный приступ, который случился у вашей матери – единственная издержка блестяще проведённой операции. Ещё раз повторяю, Рукавицын, у нас работают профессионалы… Да, и возьмите ваш бумажник. – Он небрежно бросил на сидение бумажник – тот самый, который отобрал у меня в поезде мой погибший брат. – Деньги, документы – всё на месте, можете не проверять. Он нам больше не нужен.

Выговорившись, он, похоже, потерял интерес к моей персоне.

– Вопросы? – Я молчал. – Вопросов нет. Отлично. Можете отправляться домой, или куда хотите. Наблюдение с вас, равно как и с вашей квартиры, снято, я уже распорядился. Отдыхайте, готовьтесь к экзекуции. Но чтоб в пятнадцать ноль-ноль были на вокзале! Как штык. Не прибудете вовремя на полигон – последствия для вашего сына будут самыми плачевными.

Я кивнул – машинально, словно шейные мышцы сократились сами по себе, непроизвольно, независимо от сигналов центральной нервной системы.

– Я хочу его услышать.

– Нет проблем. Сейчас соединю.

Он набрал номер на своём мобильнике, какое-то время ждал ответа, нетерпеливо барабаня пальцами по корпусу ноутбука. Наконец на том конце кто-то отозвался.

– Вы что там, заснули, а? Почему не отвечаете?.. Ладно, потом доложишь. Мальчишка рядом? Дай ему трубу… Так развяжи, мать твою!..

Он сунул мне в руки телефон.

– Можете говорить.

Я буквально вырвал трубку из его рук.

– Васька! Василёк! – крикнул я. – Ты слышишь меня? Это папа.

– Папка, почему ты позволил им увезти меня? – сквозь какой-то треск донёсся до меня далёкий голос сына. – Забери меня отсюда, я хочу домой.

– Заберу, сын, обязательно заберу! Потерпи немного, я…

Мерзавец в чёрном костюме не дал мне договорить.

– Достаточно, – сказал он и забрал у меня телефон. – Вы убедились, что я сказал правду. Ваш сын у нас. – Он усмехнулся. – А вот давать сыну заведомо невыполнимые обещания некрасиво. Некрасиво и безнравственно. Вы не сможете его забрать, Рукавицын.

Мои мысли переключились на Веру. Они её тоже уберут, я в этом не сомневался – ведь она знала об этой истории более чем достаточно.

Но попробовать всё-таки стоило.

– Не трогайте Никитину. Оставьте её, она никому ничего не скажет.

– Хорошо, – ответил он после минутного раздумья. – Хотя это и не в наших правилах. Оставим, как только заберём у неё материалы.

Врёт, не оставит. Они и до неё доберутся, найдут способ, как устроить так, чтобы всё сошло за несчастный случай. Уверен, в их арсенале богатый выбор этих самых «несчастных случаев»: пожары, наводнения, ураганы, землетрясения, цунами, извержения вулкана…

– А сейчас вы нас покинете, Рукавицын.

Он дал команду, и водитель начал торможение.

Я всё ещё держал бумажник в руках. От нервного перенапряжения руки дрожали, пальцы плохо слушались меня, и когда я попытался было убрать его во внутренний карман куртки, он выскользнул, упал на пол и закатился под сидение. Я полез следом, не желая во второй раз терять его.

В этот момент автомобиль сильно тряхнуло, что-то дробно и громко застучало по корпусу, на голову посыпались осколки стекла. Какая-то сила мгновенно вынесла все окна, в салоне стало светлее. Сухая дробь автоматных выстрелов резонансом отдавалась в висках. Машина сделала крутой вираж, бешено завизжали тормоза. Я потерял равновесие и ещё глубже провалился между сидениями. Какая-то сила швырнула меня головой об дверцу. Я почувствовал острую боль в области темечка, и сразу тёплая струйка потекла по черепу. Снова удар, скрежет, грохот выстрелов. Я чувствовал, как могучая сила инерции корёжит стальной корпус. Внезапно вырвало дверцу с моей стороны, и она исчезла за долю секунды. В глаза, в лицо, в шею, откуда-то сверху, ударила тёплая струя – мягкая и нежная, как парное молоко. Солёная на вкус. Я весь напрягся, пытаясь вырваться из сдавливавших меня тисков. С трудом повернул голову.

И увидел, как холёное лицо человека в чёрном костюме на моих глазах превращается в кровавую кашу, а его розовые мозги, уступая напору целого роя назойливых автоматных пуль, шмотками вылетают из расколотого черепа. Чудом уцелевший глаз моргнул в последний раз – и вылетел вслед за мозгами.

Яркая вспышка ослепила меня, нестерпимым жаром пахнуло в лицо, опалив ресницы и брови. Какая-то могучая сила подхватила, вырвала из вспыхнувшего автомобиля и, скрючив невообразимым образом, швырнула меня на мостовую.

Я провалился во тьму.

20.