Сезон вдохновения

– Проходи, – Адам широким жестом указывает на коридор с несколькими дверьми. С его губ не сходит улыбка. – Если хочешь, можем сначала выпить чаю. Я как раз вчера ходил в магазин и купил нового печенья.

– Нет, спасибо. Я не голодна.

– Отлично, тогда пойдем в мастерскую.

Он со звонким хлопком соединяет ладони и ведет меня в одну из комнат. Это оказывается спальня, и я невольно задерживаю шаг. Обстановка далека от изысканности или тем более роскоши, к которой я привыкла на Олимпе, но внутреннее напряжение неожиданно покидает меня. Здесь все пропитано уютом. Мой взгляд скользит по абстрактным картинам пастельных цветов, украшающим стену, по кровати с горой подушек и вязаным пледом. Внимание цепляется за чашку, поставленную на тумбочку, и тарелку рядом с ней, на которой остались крошки песочного цвета. Должно быть, от того печенья, которое упомянул Адам. На полках вместе с книгами стоят растения. Зеленые лианы висят над полом, слегка раскачиваясь от ветерка, залетающего в комнату через открытое окно. Среди них я замечаю гирлянду, сейчас выключенную и напоминающую капли росы.

Нагоняю Адама у еще одной двери, ведущей из спальни, и украдкой вздыхаю. Если я когда-то смогу осесть где-нибудь, не боясь подозрений смертных и вмешательства богов, то мой собственный дом будет похожим на квартиру Адама. Таким же зеленым и уютным. Теплым.

– Любишь «Доктора Кто»? – спрашиваю я, кивая на деревянную модельку ТАРДИС, которая стоит на рабочем столе около закрытого ноутбука.

Там же замечаю рамку с фотографией Адама и какой-то девушки. Они улыбаются, но расстояние между ними кажется больше, чем между Ирландией и Канадой, разделенными океаном. Кошусь на кровать с двумя тумбочками, одна из которых выглядит пустой и покинутой. Она девственно чистая, нет даже следов от чая или кофе, которыми разукрашена ее соседка.

– Она сказала, что я посвящаю слишком много времени картинам, – говорит Адам, и я вздрагиваю оттого, насколько тихим стал его голос. Художник тоже смотрит на кровать, и по отрешенному взгляду я догадываюсь, что в его голове проносится калейдоскоп воспоминаний. – Эмили никогда не понимала моей страсти к рисованию, считая это ребячеством даже после того, как я начал получать деньги за свои работы. Почти каждый день она говорила мне, что я ее не ценю и картины для меня важнее, чем она. Я пытался бросить рисовать. Прожил без кисточки целых три месяца, – Адам хмыкнул, и его губы скривились. – Худшие три месяца в моей жизни. В итоге Эмили ушла от меня, а я не стал ее останавливать и вместо этого вернулся к рисованию. Наверное, я просто отвратительный человек, раз променял любовь на карандаш и бумагу. Но без них я не могу прожить и дня, а без Эмили… Прошел год с тех пор, как она собрала свои вещи и ушла, но я не чувствую себя сломанным. Наоборот, теперь мне дышится свободнее.

Откровенность Адама и его душа, которую он только что добровольно раскрыл, – это удивляет меня, вызывая непривычную оторопь. Не знаю, что сказать и стоит ли говорить что-либо вообще. Смертные никогда не делились со мной подобными тайнами, для них я не была близким человеком, которому можно рассказать о своих тревогах. Почти всегда, узнавая историю жизни тех, кого я вносила в свою летопись, я сразу же уходила. С обычными, непримечательными смертными я тоже никогда не дружила. Так, изредка давала советы, теша свое самолюбие.

Если подумать, то я всегда словно стояла на улице, заглядывая в окна и следя за чужими жизнями. Наблюдала, но не вмешивалась. Даже сестры редко откровенничали со мной, как и я с ними. Неожиданная боль прострелила сердце, заставляя поджать губы. Дело во мне? Что со мной не так, раз я никогда не сближалась со смертными, не подпускала к себе слишком близко бессмертных, за исключением нескольких небожителей? Или со мной все в порядке, а то, что люди не делятся своими чувствами с жителями Олимпа, – естественный порядок вещей?

То ли заметив мое замешательство, то ли просто решив сменить тему, Адам передергивает плечами, и снова на его лице загорается улыбка.

– А отвечая на твой вопрос – да, я люблю «Доктора Кто». Особенно Десятого, Дэвид Теннант идеально его воплотил на экране. Когда я учился в колледже, то вместе с друзьями ходил на мероприятие, посвященное сериалу. И там, представляешь, мне сказали, что я чем-то похож на Десятого доктора. Поведением, скорее всего. К моему превеликому сожалению, с Теннантом у нас ничего общего.