Сезон ведьмы

На праздник собралось множество народу. В Гриндейле даже появились незнакомцы. Женщина с крутым лавандовым «ирокезом» восторженно покупала торт «муравейник». Парень в черном, похожий на гота-отличника с пристрастием к гелю для волос, с враждебностью и подозрением осматривал засахаренное яблоко. Мужчина в дорогом деловом костюме привел к палатке двух маленьких дочек и попросил раскрасить им лица.

А самый расчудесный человек на ярмарке сидел рядом с Харви и подавал ему краски.

– Сходи, покатайся на чем-нибудь, – гордо предложил Харви. – Угощаю.

– Подожду тебя, пойдем вместе. – Сабрина на миг взяла его под руку.

Касание девушки пронзило его, как солнечные лучи озерную воду, и все, что скрывалось во тьме, вдруг стало видимым.

– Я постараюсь закончить побыстрее, – пообещал Харви. – Если станет скучно, загляни в зеркальный лабиринт. В детстве я там заблудился и больше не хочу заходить.

Там было очень много зеркал, и в них отражалось много-премного разных Харви. Казалось, в серебристой тьме он видит тысячу своих душ, слабых и жалких, словно он смотрел на себя отцовским взглядом. И из каждого зеркала на мальчика смотрели его же собственные испуганные глаза.

Харви, плача, повалился на пол. Тут ворвался Томми и вывел его. Томми – он всегда такой. И чего я боялся, думал потом Харви. Ведь знал же, что Томми всегда придет и спасет.

Сейчас его уже ничем не встревожишь и не напугаешь, но все же не хотелось еще раз заходить в это царство зеркал и теней. Не хотелось смотреть на другие версии самого себя. Хотелось смотреть только на Сабрину.

Она неизменной яркой звездочкой сияла на краю его поля зрения. Харви жевал разноцветные шарики жвачки и деловито разрисовывал лица ребятишек. К нему выстроилась огромная очередь, и Харви был очень доволен собой. Он всегда хорошо ладил с детьми – слышал однажды, как кто-то сказал: дескать, это потому, что они не чувствуют в нем угрозы. Сказано было отнюдь не одобрительно, но Харви воспринял это как комплимент. Кому же хочется источать угрозу?

Харви прекрасно знал, что это такое – бояться кого-то большого и злого. И не хотел, чтобы детишки испытали это. Пусть лучше улыбаются.

Когда очередь почти иссякла, Харви взялся рисовать зеленых и синих бабочек на лице малышки в розовой тюлевой юбочке. Гвоздем программы стала большая фиолетовая бабочка, расправившая крылья по обе стороны от переносицы.

– Где мой папа? – спросила малышка, чуть нахмурившись.

– Не бойся, – успокоил ее Харви. – Мы с моей чудесной помощницей его найдем.

Харви дал девочке полюбоваться в круглое зеркало, она захихикала и протянула к нему руки. Он снял ее с табуретки, покрутил так, что юбочка взметнулась пышным розовым облаком, поцеловал в кончик носа и передал Сабрине. Сабрина взяла малышку, и детские ручонки ухватились за красивый зеленый свитер.

Сабрина скорчила гримаску, наморщив свой прелестный носик, и малышка залилась звонким смехом. Харви представил, что бабочки вот-вот взлетят, затрепетав радужными крыльями. Он засмеялся, Сабрина тоже, и через минуту все трое хохотали, обнявшись, в вихре переливчатых красок.

Даже угрюмый парень в черном, проходя мимо их палатки, остановился и, прищурив острые темные глаза, всмотрелся в нарисованных бабочек.

Харви окинул взглядом ярмарку и увидел мужчину в дорогом деловом костюме, рука об руку со старшей дочерью. Исполненный нового для себя ощущения доброты ко всему свету, Харви подумал, что этот человек, должно быть, замечательный отец. И дети, кажется, ни капельки его не боятся.

– Сабрина, отведи, пожалуйста, нашу мисс Бабочку к папе, – попросил Харви.

– Охотно, – согласилась Сабрина, прелестнейшая в мире.

– Поцелуй еще, – прощебетала малышка.

Харви улыбнулся и еще раз чмокнул маленький носик. Заодно поцеловал в нос и Сабрину, увидел совсем близко теплую искорку ее улыбки.

Сабрина с малышкой на руках пошла к чертову колесу, а Харви заметил, что парень в черном все так же стоит и смотрит и при этом тоже слегка улыбается. Сабрина с малышкой на руках ушла к чертову колесу.

Обычно Харви робел при незнакомцах, особенно при таких – одного с ним возраста, с неуловимым, но безошибочно узнаваемым налетом крутизны, который виден всем в школе с первого взгляда – либо он есть, либо нет. На парне был длинный черный плащ, сидевший как влитой – возможно, сшит у портного. Сам Харви донашивал за братом потрепанную куртку, подбитую овчиной.

В другое время это его задело бы. Но сегодня весь мир сиял золотыми красками, и не составило труда небрежно улыбнуться этому незнакомцу и сказать:

– Прелесть, правда?

Если Харви и имел в виду прежде всего белокурую головку Сабрины, склонившейся над малышкой, то об этом никому не следовало знать.

Парень в черном, казалось, удивился, что к нему обращаются, но не успел сверкающий пузырь храбрости Харви лопнуть под копьем смущения, как неловкий миг закончился и улыбка незнакомца стала еще шире.

– Да, – подтвердил он. – Просто прелесть.