Сезон зверя

Восемь кружек, загремев боками, сошлись в одной точке.

Верка, морщась, тоже проглотила свою порцию и тут же стала торопливо заедать. Выросшая в деревне, она к своим девятнадцати годам, конечно же, попробовала уже и бражку, и самогон, и привозную водку, которую в их местах издавна называли казенкой, но удовольствия от них не получала и никогда больше одной стопки не пила. Вот и теперь, увидев, что Белявский потянулся за второй бутылкой, перевернула свою кружку донышком вверх и поставила рядом на ящик. Начальник отряда, заметив этот жест, не стал настаивать и поделил первую половину бутылки между мужчинами. Скользнул по всем оценивающим взглядом и произнес:

– Думаю, второй тост мы предоставим нашему зарубежному чехословацкому гостю.

– Спасибо! – Зденек поднялся, обвел взором горы, счастливо улыбнулся. – Даже и не верится, что сюда попал. Спасибо вам за то, что взяли с собой! Я очень рад, что в этих местах живут не только очень редкие бабочки, но и очень редкие люди. Очень красивые люди. За вас!

Снова застучали кружки.

– Чистейший минерал! – похвалил Полковник то ли тост, то ли спирт.

На какое-то время все сосредоточенно склонились над своими мисками.

Белявский приподнял до уровня глаз бутылку с оставшимся спиртом, словно прикидывая, по скольку придется на брата. Следуя примеру Верки, Валерка тут же перевернул свою кружку.

– У нас настаивать не принято, как говорится, каждому по потребности. – Начальник понимающе кивнул, разлил на шестерых и продолжил: – А теперь слово самому опытному нашему полевику и мастеру своего дела Степану Петровичу.

Тамерлан несколько раз переступил с ноги на ногу, покашлял в кулак и начал:

– Мы, конешно, люди маленькие…

– Особенно ты! – вставил Полковник. – Совсем малышом мама родила.

Все дружно засмеялись. Тамерлан тоже попытался изобразить что-то похожее на улыбку.

– Я к тому, что не привычны этих… тостов говорить… Так вот, тайга и горы дело такое… Всяко случалось за эти годы-то перевидать. Так вот, штоб отработали все и вернулись в порядке, как есть. Штоб без всяких чепэ…

Верке показалось, глаза Тамерлана даже на мгновение потеплели.

– Вот это правильно! Сразу видно, опытный человек говорит, – подхватил Белявский. – Прислушивайтесь, ребятишки. Давайте по последней за тост Петровича и его самого! Ну, с Богом! С Богом! Да простят меня за последнее товарищи по партии. Имею в виду, коммунистической…

Ложки заскребли по мискам, выбирая остатки макарон.

– Кстати, я тут один анекдот про партию вспомнил, – наконец-то подал свой негромкий голос Диметил, – из той самой серии о чукче.

Все повернулись в его сторону.

– Давай-давай…

– Идет как-то чукча-охотник по тундре, а навстречу ему почти выползает худой, заросший и оборванный мужик.

Чукча вскидывает винтовку: «Стой, кто такой?» Мужик отвечает: «Начальник партии я». Чукча прицеливается и – тресь наповал! Вешает винтовку на плечо и усмехается: «Телевизорку смотрим, начальника партии Брежнева знаем»…

Дружный хохот заставил встрепенуться задремавшую было у ног Полковника Найду. От неожиданности она даже тявкнула несколько раз, а потом перешла к студентке и улеглась рядом, положив морду на ботинок.

– Хозяйку, однако, нашла, – заметил Афанасий. – У меня тоже собака есть. Улар называется. По-русски, однако, глухарь будет. Избушка караулит.

– А меня все зверье любит, – улыбнулась Верка, – и собаки не тявкают, и кошки сразу на руки идут. И любую лошадь или корову подманить могу. Отчего, сама не знаю.

– Мала-мала удаганка, однако. – Глаза Афанасия хитровато блеснули.

– Кто-кто? – не поняла Верка.

– «Угрюм-реку» не читала? – обернулся к ней Валерка.

– Читала, конечно… Да, вспомнила, там колдунью тунгусскую так называли. Ну, мне до этих дел далеко…

– Просто любые животные, – заметил Диметил, потупив взгляд, – они чувствуют отношение к ним людей, доброго человека чувствуют.

– Это, возможно, ближе, – снова улыбнулась Верка. – Злой я себя не считаю.

– Товарищ незлой дежурный, – игриво подхватил Белявский, – а не пора ли подавать чай с праздничным печеньем и сгущенкой?..

– Будет сделано, Игорь Ильич.

Попив крепкого чайку и не спеша покурив, разомлевшие от еды и спирта геологи стали один за другим разбредаться по палаткам. Когда Карпыч прихватил с собой кружку и полпачки печенья, Верка понимающе и сочувственно улыбнулась ему вслед. Афанасий засобирался к себе в избушку. Вскоре у костра остались только студенты и Зденек.

Не сговариваясь, они подсели к угольям. Валерка подбросил несколько хворостин потолще. Верка сходила за гитарой, неторопливо ее подстроила и потихоньку запела одну из любимых песен ее курса. Песню эту привез из экспедиции, не зная авторов ни слов, ни музыки, кто-то из парней. Спел раз, два на общих вечеринках, и вскоре без нее не заканчивалась ни одна компания. А уж посиделки у костра в поле – тем более.