Сезон зверя

Словно в каком-то странном сне или наркотическом опьянении он огромной лохматой сомнамбулой раз за разом бесцельно опоясывал сопку по ее основанию. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Транскрил, наверное, сейчас выглядел со стороны чем-то вроде биоробота, которого замкнуло на одной программе и который продолжает механически повторять ее с постоянством хорошо заведенной игрушки. Он ощущал себя то ли обворованным, то ли мгновенно и против воли перенесенным в очень раннее, интеллектуально почти стерильное детство. Казалось, что кто-то разом полностью опустошил его черепную коробку, оставив лишь где-то в уголке кусочек сознания. А затем, раздув тело, словно пневматическую камеру, облачил его в чужую, непривычную одежду. И в таком виде и состоянии вытолкнул в непонятный мир. По сути, от него самого остался только этот крошечный кусочек сознания, который несла неизвестно куда биомашина существа МХ-21. Он напоминал сейчас астронавта, оказавшегося внезапно в запрограммированном на автоматический режим космолете какой-то чужой цивилизации: ты сидишь в кресле командира, но ощущаешь себя самым жалким и зависимым пассажиром и, более того, глядя на совершенно незнакомую систему управления, не можешь даже сказать, сумеешь ли ею когда-нибудь воспользоваться. А корабль летит в неизвестность, выполняя только ему одному ведомые маневры… Да, Компьютер Справедливости знал толк в наказаниях…

В мучительном бессилии и раздвоенности прошло несколько суток, а потом все же начался постепенный процесс адаптации и сближения. Хоть и усеченное, но все же гуманоидное сознание и оболочка МХ-21 со всеми заложенными в ней инстинктами и генной памятью зверя стали, прощупывая друг друга, искать какой-то компромиссный вариант сосуществования, а может, даже и обоюдовыгодного биоценоза. День за днем он все больше убеждался в том, что его уверенно ступающий четырьмя мощными лапами «космолет» в общем-то достаточно хорошо приспособленная для среды В-З, умело отлаженная здешней эволюцией машина и в обычном режиме надо просто полагаться на ее автопилот, не мешать ему. И только в каких-то особых ситуациях брать управление на себя. В свою очередь, сущность МХ-21 тоже как будто осознала, что она внезапно получила нечто такое, чего нет у других обитателей тайги и чем иногда можно с выгодой воспользоваться.

Постепенно пришло ощущение реальности, а с ним – чувство жажды и голода. И если первое было относительно легко утолить, поскольку в горах еще только начиналось лето и талой воды хватало с избытком, то со вторым оказалось сложнее. Приходилось довольствоваться редкой пока еще молодой травой на прогретых солнцепеках, побегами, едва пошедшими в лист, а чаще – сухим и жестким брусничником, не щедро сдобренным одинокими перезимовавшими ягодами – кислыми и сморщенными, будто от старости.

Передвигаясь в поисках пищи по распадкам и склонам, он и наткнулся на них в небольшой залесенной долинке с озером посередине. Зрение мгновенно утвердило Транскрила, что пред ним два представителя его собственного вида МХ-21. Но если сознание, сделав это открытие, невольно испытало положительные эмоции (все-таки родственные сущности!), то инстинкты выдали какую-то сложную комбинацию острого желания немедленно вступить в близкий контакт и одновременно почему-то проявить агрессивность.

Транскрил неуверенно затоптался на месте, а потом все же двинулся вперед. Подойдя поближе, он понял, откуда это раздвоение: сородичи были разного пола и от них исходили совершенно разные запахи. Если ее дух неотвратимо влек к себе, то его вызывал медленно закипавшее раздражение, даже злость. И частица гуманоида ничего не могла с этим сделать: ее логика оказалась заблокированной инстинктами, которые подсказывали только одно действие: вперед!