Сезон зверя

– Ну, практически. В оборотней в волчьей шкуре я действительно не верю. Но какие-то знаки судьба нам давать может, это я по себе знаю…

– Поэтому персонально для тебя, – Зденек улыбнулся, – первая версия. Материалистическая. Еще древние греки называли ликантропию «лупинам сусаниам», что означало «волчье сумасшествие». То есть ее просто считали одной из форм безумия, впав в которую, человек начинал считать себя волком и соответственно вести. Но как бы он ни бегал на четвереньках, как бы ни рычал и ни кусался, естественно, вид настоящего волка принять не мог.

В те времена таких людей пытались лечить, но в Средневековье, печально известное «охотой на ведьм» и прочую «нечисть», ликантропы, конечно же, почти сразу попадали на костер. А до этого под пытками или в состоянии очередного «волчьего» помутнения рассудка оговаривали себя, выдумывая внушительные списки несуществующих в реальности жертв, обставляя их леденящими кровь подробностями. Из всего этого потом и рождались легенды, которые кочевали из страны в страну.

Еще одно из оснований для рождения таких легенд – воспитанные волками и другими хищниками дети. Вы, конечно, прекрасно знаете историю о Маугли, но она совсем не уникальна. За последнюю сотню лет из той же Индии было около двадцати сообщений о детях-волках, детях-пантерах, детях-леопардах. Лишь тигры почему-то не спешили усыновлять человеческих детенышей. Может, из-за обиды родственников Шерхана на Маугли? – Зденек улыбнулся. – А если серьезно, то разве не мог стать автором таинственной истории человек, увидевший в ночных джунглях такое существо, бегущее на четвереньках?

– Мог, – согласно кивнул головой Валерка.

– А с самой последней версией я познакомился буквально несколько лет назад, – продолжил Зденек. – Ее автор доктор Ли Иллис из Англии. Он считает, что во всем виновата порфирия – болезнь, вызываемая генетическими нарушениями. Такие больные не могут переносить солнечный свет, от него их кожа покрывается язвами, разрушаются нос, уши и даже пальцы. А вот зубы становятся красного цвета. Одновременно возможны психические расстройства. Теперь представьте человека с обезображенными болезнью лицом и телом, заросшего волосами, любая процедура удаления которых для него очень болезненна, выходящего на улицу только ночью, да еще и немного или много не в себе. Разве этого не достаточно, чтобы кто-то увидел в нем оборотня?

– Вполне, – опять согласился Валерка. Верка сидела, вглядываясь в угольки костра, и молчала.

– Тем более что в конце Иллис приводит замечательный аргумент: единственная страна, где, по его сведениям, не существует легенд об оборотнях, это Цейлон. И там же ни один доктор никогда не встречал больных порфирией.

– Убедительно. Особенно последний факт. – Валерка звонко пришлепнул комара на лбу.

Зденек поднялся, обошел костер, глянул на молчащую Верку.

– А почему не выражает согласия наша дама? Или она настроена более мистически?

– А я вот думаю, как объяснить…

– Что объяснить? – переспросили в голос Зденек и Валерка.

– Настоящих оборотней. Которые не ваши порфириты, не маугли и не скачущие на четвереньках сумасшедшие.

– А герои любимых волшебных сказок, – иронично подхватил Валерка.

– Да нет, думаю, реальности.

– А что, самой приходилось видеть? – тем же тоном продолжал Валерка.

– Мне – нет, а вот моей бабушке – да.

– Ну вот, сейчас мы и послушаем бабушкину сказку в исполнении ее внучки.

– Не надо так иронизировать, Валерий, – остановил его Зденек с улыбкой, – а то единственная наша дама обидится, а наука в моем и твоем лице, как принято у вас говорить, не обогатится еще одним замечательным фактом. Пожалуйста, Вера, мы вас слушаем.