Сезоны

Лучше бы не видели всего этого мои глаза! Закрыть бы их и обратным ходом, как в кино, вернуться к гольцу, поднять его и другим ходом уйти от всего этого разбоя. Наше многострадальное и надежное судно, благополучно доставившее нас в устье реки Кычувэвеем, было растерзано. Мы не стали лодку спускать вчера, думая посмотреть утром, не появился ли где прокол за последний день пути. «Растерзана» — сказать не все: лодка была буквально распущена на ленты. Все отсеки, даже пол, были аккуратно вскрыты, полосами, будто злоумышленник орудовал сразу четырьмя лезвиями.

Бывалые люди говорили, что здешние медведи не опасны. Случившееся существенно меняло мои представления относительно агрессивных возможностей хозяина местных гор и тундры. ВИДНО; погостивший у нас экземпляр уже имел дело с человеком. Ни красный цвет, ни запах резины, который медведи, по общему мнению, не переносят, не остановили бурого бандюгу.

Я поднял карабин, погрозил склонам, заросшим стлаником, где, может быть, сидел он, и пошел к палатке, удивляясь лишь тому, отчего же не проснулись мы, когда медведь с превеликим шумом выпускал воздух, раздирая лодку. Потом мне в голову пришла мысль, что лодка ЛАС-5 (аварийная спасательная), может быть, и на этот раз спасла нас. Может быть, отпугнула она его шипящими взрывами, отвлекла его внимание от палатки, где посапывали беззаботно двое искателей приключений. А то пришел бы, гад, и, не спрашивая: «Кто в тереме живет?» — сел бы на нас своим задом. Что бы от нас осталось?

Самое простое — взвалить вину на себя. Вали не вали, а уж Робертино отыграется на мне. Шутка ли — такая лодка! Как он клянчил ее весной в экспедиции! Как он был доволен, когда ему удалось заполучить «воздушный корабль», как он звал краснобортую красавицу! И цена ее по накладной тоже приличная. Но вали не вали, отыгрывайся не отыгрывайся, а лодки нет. Мы ее, конечно, отмоем от грязи, просушим, сложим как надо, свернем и привезем на базу. То-то будет оханий и аханий!

Я постоял немного у палатки, потом решительно раздвинул вход и принялся трясти и дергать студента за ноги. Он сел, спальный мешок сполз с его плеч, показались его бледные жилистые руки. Он свесил голову, все еще плохо соображая, покрутил головой и уставился на меня.

— Что на свете всех милее? — спросил я с насмешкой.

— Баба, — не задумываясь ответил Феликс.

— Дурак ты дурак. Сон милее всех на свете, а он: «Баба», — вспомнил я старушку-повариху из Карелии. — Ты хоть слышал, как я палил?

— Как будто.

— Сколько раз?

— Два, — подумав, сказал Феликс.

— Да, тебя разбудишь.

— Я же сказал, что девочка мне снилась. Молодец такая девка, как сибирский валенок.

— Пока ты слюни во сне глотал, а я пузыри во сне пускал, медведь нашу посудину изувечил. Ремонту не подлежит.

— Вот это да! Где он? — Феликс мигом выскочил из мешка.

— Сидит там. Тебя дожидается в устье. Пойдешь приветствовать, не забудь банку сгущенки прихватить в качестве презента. И рулетку не забудь, и фотоаппарат, дабы запечатлеть его для истории. А если нет самого, то ищи его след, который еще не простыл. И там рядом голец лежит — его подарок.

8

Шел десятый день — вертолет не прилетал. За четыре дня, прожитых в устье реки Кычувэвеем, мы прекрасно отдохнули. Я не скажу, что праздность стала нашим образом жизни. Наоборот, мы вкалывали как карлы, да еще по погоде с моросью и ветром (наконец-то погода установилась та, какая и должна была господствовать здесь).

Душой мы отдыхали. «Земля надежнее, чем море». А если в море да на резинке? Тогда земля не то чтобы надежнее, тогда земля — оплот, твердыня, спасение. Это прочувствовали мы всеми своими клетками, всеми центрами, всеми нервными окончаниями. Земля! На ней, родимой, тоже всякого натерпишься. Но тут уж, как говорится, все от тебя зависит. Две ноги — прекрасная опора в жизни. Литосфера — надежный фундамент для наших опор.

За три дня мы немало сделали: отработали кусок побережья до южной рамки планшета, поднялись по долине километров на семь и побывали на обоих водоразделах. А последний маршрут по северному побережью бухты от начала до конца выполнил Феликс Соколков. И я остался доволен его работой.

Возвращались под вечер промокшие, подуставшие и умиротворенные. Нас ждала двухместная палатка с тугими скатами. Это так приятно, когда возвращаешься, а дом стоит, а рядом изобилие сухих дров. Мгновение — и горит костер. Еще мгновение — и кипит вода. Третье мгновение — берись за ложки. Мы не голодали, но и не наедались досыта. Знаете, такое посасывающее, довольно приятное ощущение — еще бы съел столько же.