Сфера

Мэй снова его поцеловала. На нее нашел стих целоваться, и, понимая, что Фрэнсис не перейдет в наступление, она расслабилась и целовала его, зная, что сегодня будут только поцелуи. Она вся в них растворилась, вложила в них страсть, и дружбу, и возможность любви, целовала Фрэнсиса, воображая его лицо, гадая, открыты ли у него глаза, смущают ли его прохожие, что цокали языками или гикали, но все равно проходили мимо.

* * *

В эти дни Мэй знала, что такое возможно: солнце станет ей нимбом, листва затрепещет, дабы только восторгаться каждым ее шагом, звать ее вперед, поздравлять ее с этим Фрэнсисом, с тем, что они делали вдвоем. Они славили свою мерцающую молодость, свою свободу, свои мокрые рты — прямо на публике, заряженные мыслью о том, что какие бы невзгоды ни выпадали и ни выпадут на их долю, оба они работают в центре мира и изо всех сил стараются сделать этот мир лучше. У них есть причины наслаждаться жизнью. Мэй спрашивала себя, не влюбилась ли. Нет, понимала она, не влюбилась, но, кажется, уже по меньшей мере на полпути. В ту неделю они с Фрэнсисом часто обедали вместе, хоть и торопливо, а затем находили, где привалиться друг к другу и поцеловаться. Один раз у пожарного выхода из «Палеозоя». Другой раз в «Римской Империи», за падл-теннисными кортами. Мэй нравился вкус Фрэнсиса, всегда чистый, простой, как лимонад, и как он снимал очки, на миг терялся, а потом закрывал глаза и становился почти прекрасен, и лицо его было гладко и несложно, как у ребенка. От его близости дни искрили. Все потрясало Мэй. Потрясающе обедать под ярким солнцем — жар его рубашки, его руки на ее лодыжке. Потрясающе гулять. Потрясающе сидеть в Большом зале «Просвещения», где они сидели теперь, ожидая Мечтательную Пятницу.

— Не отвлекайся, — сказал Фрэнсис. — Я думаю, тебе понравится.

Он не захотел рассказать Мэй, о какой инновации пойдет речь. Выступал Гас Хазени — прежде, судя по всему, он работал над проектом Фрэнсиса по защите детей, а четыре месяца назад отделился и возглавил новый отдел. Сегодня он впервые озвучит свои открытия и планы.

Мэй и Фрэнсис сели впереди — Гас попросил. Хотел на первом выступлении в Большом зале видеть дружеские лица, пояснил Фрэнсис. Мэй обернулась, оглядела толпу, через несколько рядов увидела Дэна; Рената и Сабина сидели вместе, а между ними лежал планшет, и обе сосредоточенно туда смотрели.

Под жаркие аплодисменты на сцене появился Эймон Бейли.

— Сегодня мы приготовили для вас подарок, — сказал он. — Многие знакомы с нашим местным сокровищем и мастером на все руки Гасом Хазени. И многие знают, что некоторое время назад его посетило вдохновение, а мы подтолкнули его следовать своему пути. Сегодня он проведет небольшую презентацию, и я думаю, вам всем понравится.

С этими словами он уступил сцену Гасу, сверхъестественно красивому и робкому как мышка. Во всяком случае, такое создалось впечатление, когда он засеменил по сцене будто на цыпочках.

— Итак, если вы похожи на меня, вы одиноки, жалки и навеки разочаровали свою мать-персиянку, отца-перса и всех дедушек с бабушками, которые считают вас неудачником, потому что у вас нет партнера и детей, поскольку вы жалки…

В зале засмеялись.

— Я дважды сказал «жалки», да?

Снова смех.

— Будь мои родные здесь, это слово прозвучало бы еще не раз… Короче, — продолжал он, — скажем, вы хотите порадовать близких, а может, и себя, и найти пару. Кому-нибудь тут нужна пара?

Поднялось несколько рук.

— Ой, да ладно врать-то. Я, между прочим, знаю, что шестьдесят семь процентов наших сотрудников не состоят в браке. Так что я обращаюсь к вам. А остальные тридцать три процента пускай идут лесом.

Мэй расхохоталась. Гас излагал блестяще. Она склонилась к Фрэнсису:

— Отличный чувак.

Гас продолжал:

— Скажем, вы пошли на сайты знакомств. Допустим, подобрали пару, дела идут на лад, вы прямой дорогой движетесь к свиданию. Все довольны, близкие счастливы и ненадолго допускают, что вы, может, не вовсе бесполезная трата их ДНК. Но едва вы позвали человека на свидание, жизнь имеет вас во все дыры. То есть нет, не имеет. Вы блюдете безбрачие, но хотите положить этому конец. И остаток недели вы дергаетесь, размышляя, куда вести визави: ресторан, концерт, музей восковых фигур? Подземелье? Вы не знаете. Сделаете неверный выбор — и выставитесь идиотом. Вы понимаете, что у вас разнообразные вкусы и пристрастия и у визави, надо думать, тоже, но первый выбор слишком важен. Вам нужна помощь, вам нужно послать правильный сигнал, а именно: вы чувствительны и решительны, у вас развиты интуиция и вкус, вы — само совершенство.

Зрители хохотали; они, собственно, и не умолкали. На экране за спиной у Гаса возникла таблица с иконками, под иконками четкие пояснения. Мэй разобрала значок, кажется, ресторана, кино, музыки, шопинга, активного отдыха, пляжей.