Сфера

Черная вода, никакого ощущения движения, кроме меняющихся показателей на экране. Он принялся мысленно прокручивать произошедшие события, как будто оправдываясь перед ВМС. Правильно ли он поступил, оставив других внизу?

Конечно, правильно, какие могут быть вопросы? Сфера оказалась предметом из иной галактики, дающим человеку силу воплощать свои мысли в действительность. И все бы ничего, да только мысли человека словно разделены на две части, как будто у него два разных мозга. Пока человек в сознании, он контролирует деятельность своего мозга, и он не представляет особых проблем. Но мозг бессознательного человека, дикий и неукротимый, опасен и разрушителен, когда его побуждения воплощаются в реальность.

Беда с Бет и Гарри произошла оттого, что они были совершенно неуравновешенными. Их сознательный мозг был сверхразвитым, но они никогда не затрудняли себя изучением собственного подсознания. Вот в чем состояла разница между Норманом и ними. Как психолог, он не раз сталкивался с подсознанием, и оно не сильно удивило его в своих проявлениях.

Вот почему Гарри и Бет воплощали чудовищ, а Норман — нет. Норман знал свое подсознание. Никаких чудовищ его не поджидало.

Нет. Неверно.

Он был поражен внезапностью мысли, ее неожиданностью. Неужели он и в самом деле был неправ? Он тщательно поразмышлял и опять решил, что все в конце концов правильно. Бет и Гарри подвергались риску из-за плодов собственного подсознания, а Норман — нет. Норман знал себя, а остальные — нет.

«Страхи, вызываемые контактом с неизвестными формами жизни, не поддаются пониманию. Наиболее частотным последствием подобного контакта является полнейший ужас».

Положения из его собственного доклада возникли вдруг в его голове. Почему они ему сейчас вспомнились? Годы прошли с тех пор, как он писал этот доклад.

«В обстоятельствах обостренного ужаса люди плохо принимают решения».

Но Норман-то не был напуган. Совсем нет. Он был самоуверен и силен. У него был план, и он выполнял его. И почему ему вспомнился этот доклад? В то время он измучился над ним, подбирая каждое слово… Почему ему вдруг пришло это в голову? Это беспокоило его.

«Пожалуйста, внимание. Шестнадцать минут и начинайте отсчет».

Норман проверил измерительные приборы. Он был на глубине девятисот футов, медленно поднимаясь. Назад дороги теперь уже не было.

Но почему он вообще должен думать о возвращении назад?

Почему это пришло ему в голову?

Медленно поднимаясь в черной воде, он все больше ощущал внутреннее раздвоение, почти шизофренический бред. Что-то было неправильно, думал он. Что-то было, чего он не учел.

Но что он мог просмотреть? Ничего, решил он, потому что, в отличие от Гарри и Бет, он был в полном сознании; он осознавал все, что с ним происходит.

Только на самом-то деле Норман не верил в это. Полная уверенность может быть философской целью, но в реальной жизни она недостижима. Сознательность — это как галька, скачущая по поверхности бессознательного. Чем больше расширяется сфера сознательного, тем больше область подсознания, и всегда остается что-то, чего просто нельзя обнаружить. Непостижимое даже для гуманного психолога.

Стайн, его старый профессор, предостерегал: «Ваша тень всегда следует за вами».

А что сейчас поделывала тень Нормана? Что происходило сейчас в его подсознании, в скрытых глубинах его мозга?

Ничего. Продолжай дальше.

Он растерянно поерзал в кресле пилота. Он так хотел подняться на поверхность, его убежденность была такой сильной…

Ненавижу Бет, ненавижу Гарри. Не желаю беспокоиться и заботиться о них. Не хочу больше ни о ком заботиться. Я за них не отвечаю. Я хочу спастись сам.

Он был шокирован. Шокирован собственными мыслями, их откровенным жестоким эгоизмом.

Я должен вернуться.

Если я вернусь, я погибну.

Но какая-то другая его часть сопротивлялась с каждым мгновением все сильнее. Бет ведь высказала правду: именно Норман твердил, что им нужно держаться вместе, работать вместе, как же мог он их теперь бросить? Он не мог. Это было противно всему, во что он верил, всему, что было важно и человечно.

Он должен вернуться.

Я боюсь возвращаться.

Наконец-то, подумал он. Вот оно. Страх такой сильный, что он отрицал его существование, страх, который вызвал в нем решение бросить остальных.

Он нажал кнопку, отменяя свой подъем. И, начав погружаться, он видел, как у него дрожат руки.

01.30

Субмарина мягко опустилась на дно рядом с модулем. Норман шагнул в шлюзовой отсек, открыл воду. Некоторое время спустя он влез по боковому трапу и вошел в модуль. Взрыватели, усеявшие красными огоньками дно, казались неуместно праздничными.

«Пожалуйста, внимание. Четырнадцать минут и начинайте отсчет».