Сфумато

Синомбре готов был поспорить, что за миг до этого парень не удержался, чтобы не обласкать своей мозолистой ручищей контуры фигурки мэйс Бьянки, парящей в дюйме над полотном – и даже подержаться за грудь.

«Ах ты паршивец!..»

– За… кончил? – негромко спросил мессир Ди Йэло таким двусмысленным тоном, что парень едва не бухнулся на колени.

– Нет… то есть да…

– Исчезни.

Парню не надо было повторять дважды. Он пролетел мимо так, что создал плотную волну воздуха подобно метательному снаряду из катапульты. В этот момент произошла очередная смена выражения на личике Бьянки Ди Боске – на нем был ужас пополам с подступающими слезами.

– Этого не будет! – неизвестно кому сказал Марко, то ли портрету белокурой девушки, то ли тому, другому портрету, исподлобья взирающему с противоположной стены спальни.

Мужчина подошел и бережно набросил на брачное сфумато покрывало. Облик девушки волновал его – разве можно остаться равнодушным при виде такой красавицы? Она изумительна. Но представить ее тут, полностью обнаженной на супружеском ложе… Лжесупружеском, чего уж там говорить! Хотя бракосочетание-то будет самым настоящим. Марко невольно прыснул – от иронии по адресу себя самого. Он вообще не собирался жениться в ближайшее время, пользуясь туманной формулировкой «когда-нибудь потом». А теперь… Такой сюжет для пьесы, хоть сразу хватай перо и пиши. Только комедией тут и не пахнет.

Утром он довольно-таки беспорядочно обследовал собственные покои, но успел заметить следующее: в этом вот углу, приспособленном под спонтанную мастерскую, на мольберте точно стояла какая-то заготовка под картину – угольный эскиз на грунтованном холсте. Такой затертый, будто его раз двадцать переделывали второпях и в смятении духа, стирая то, что не понравилось, – а затем пытаясь рисовать снова. Тряпка, которой стирали набросок, висела тут же, на уголке подрамника, закрывая внушительную часть будущей картины. Синомбре не обратил внимания на набросок, а сейчас внутренний взор зацепился за заусенец кратковременной памяти и потребовал подробностей.

Мольберт-то стоит, а эскиза след простыл. Надо будет отловить веснушчатого парня и поинтересоваться, куда и что он отсюда выносил перед тем, как установить портрет Бьянки.

Освоиться с содержимым гардеробной Марко было вовсе не трудно. В сущности, базовый мужской костюм во многом одинаков во всех слоях общества – те же предметы одежды, будь то рубашка, жакет пурпуэн, штаны с чулками или без, куртка, тапперт-плащ[13]. Разница только в фактуре, качестве и цене тканей, а также количестве материала, пошедшего на ту или иную вещь. Тапперт без рукавов, предназначенный для главы крестьянской семьи, едва ли имеет сложный крой пелерины на вытачках, а сшит он из простого сукна, не в пример черному бархату с атласной подкладкой. Ремесленнику не нужны пышные буфы шелковой рубахи, демонстративно выглядывающие в прорези жакета или куртки. Рядовому рейтару не понадобятся золотые галуны на мундире. Тонкое исподнее с монограммой владельца тоже не каждому по карману, стирка такого белья поручается только самым опытным прачкам, которые не станут замачивать его в общей куче с едким щелочным раствором, а подойдут к процессу бережно и деликатно.

Ди Йэло-старший поспешно удалил с глаз долой почти всех слуг, которые плотно общались с младшим, чуть ли не с первых же минут возвращения в Белый замок с телом сына. Кроме глухонемых верзил, естественно. Марко опять почувствовал странную недосказанность. Старик должен был предвидеть надвигающуюся беду, чтобы действовать так решительно и без промедлений? Сразу задумать подмену убитому сыну? Или у него вовсе нет сердца, а только понятия о семейной чести? Или… (совсем уж дикое предположение, но и его нужно рассмотреть) Армандо не был так уж безутешен после смерти младшего сына, жестоко расправившегося со старшим?

От всех этих рассуждений голова шла кругом, но Марко попытался успокоиться и не стал настырно задавать новые и новые вопросы, когда вновь вошел в двустворчатые двери из темного дерева в сопровождении очередного глухонемого слуги и был проведен в старую мастерскую-библиотеку. Впрочем, после двух часов занятий по актерскому мастерству бывший Командор Храма сам ответил на некоторые невысказанные вопросы.

– Вечером, мальчик, двери этой части Белого замка для тебя могут быть закрыты. Понимаю, что рано или поздно, но образ жизни молодого мужчины возьмет свое и шумные застолья с возлияниями никуда не денутся.

Синомбре нахмурил брови, собираясь возразить, но старик только головой покачал, при этом одобрительно поцокав языком.