Сфумато

– Твои друзья-артисты прибыли в Невадо, – между тем сообщил мессир Армандо. – Думаю, для горожан это повод для радости не меньший, чем грядущие зимние ярмарки к Ларга Ноче[16], а для дам местного света – повод показать соперницам новые наряды. Магистрат не возьмет с труппы арендной платы за помещение и, мало того, заплатит гонорар на треть сверх заработанного за то время, пока театр тут пробудет. Я обещал – и я договорился.

Конечно, Марко поблагодарил из вежливости, хоть мог бы этого и не делать. Все-таки и он сам, и вся труппа заложники мессира Армандо, как ни крути. Он понимал, что Ди Йэло выплатит гонорар из своей мошны, ибо растрясти любой Магистрат на нечто подобное труднее, чем заставить плакать сборщика налогов. Марко предпочел бы, чтобы караван из семи фургонов тихо-мирно следовал своим маршрутом, никому не подконтрольный, свободный и не зависящий от чужой воли, вмешавшейся в существование театрального мирка. Но раз уж так случилось, нужно поворачивать любые обстоятельства в свою пользу. В труппе есть те, кому крайне нужны деньги; кому-то на содержание немощных стариков-родителей, кто-то копит на оседлую жизнь в собственном домике в окружении сада и виноградника. За свой секрет с незаконными личинами-сфумато хозяин театра не боялся. Ключик от потайного кофра с масками Синомбре еще по дороге в Белый замок зашвырнул подальше в снег. Он знает, как сделать копию, прибегнув к тому же сфумато, а при попытке открыть кофр кем-то посторонним сработает секретная ловушка и вспыхнет не жаркий, но действенный огонь, превративший верхний слой сфумато на полотнах в прах. Они станут обычными портретами, не более.

Поздним вечером в гостевой пристройке к сыновней половине замка зазвучали мужские голоса – это собирались те, кого успел оповестить Донателло, чей голос слышался вперемешку с лаем верного Трезора, не отходившего от Васко ни на шаг. Марко отложил встречу с этой братией на ближайшее возможное время (естественно, под предлогом самочувствия), предварительно выспросив у мессира Армандо известные тому имена вместе с особенностями нрава, привычками и другими важными вещами. Как и в случае с Донателло, стариковская характеристика была короткой, довольно нелестной и метко-язвительной. Ночью Марко опять-таки настигли неприятные ощущения, но он был к ним готов, а потому перетерпел и спокойно заснул.

Зато боль, как ни странно, подтолкнула его к размышлениям, в которых мозг ухватился за нечто, показавшееся крайне важным. Донателло ведь брякнул, что видел сюзерена в луже крови и счел мертвым. Мессир Армандо утверждал, что узнал от Васко о рыцарском поединке, как о намерениях. Что бы это значило?

Верный пес Донателло присутствовал при дуэли. Но почему-то сообщил Ди Йэло-старшему о том, что Лодовико собирается драться, а возможно, ему нужна помощь, и только-то. В чем же причина? Только ли из-за обещания сюзерену молчать под страхом смерти? Но если сюзерен пал, то наказать Васко за непослушание просто некому. Так отчего же он не сказал мессиру Армандо правду?

Хотелось бы выяснить, но как вызывать вассала на откровенность, если тот захлопнулся, будто галантская устрица? Утром Марко показалось, что верный способ найден. Донателло, похоже, натура горячая и если чем-то увлечется, то вполне способен развязать язык. Это можно попытаться сделать и с помощью алкоголя, но тогда придется пить самому, а Синомбре в возлияниях всегда был весьма умерен. Что же оставалось?

Оружейный зал, вот что. Марко вызвал туда Донателло под предлогом дружеской потасовки с утра пораньше – мол, мне же надо восстанавливаться, приходя в форму, а разлеживаться некогда.

– Ты уверен? – с беспокойством спросил неудавшийся рыцарь, присматриваясь к свежему пятнышку крови Ди Йэло на рубахе из серого полотна.

Сам он разминался в прохладном зале, с обнаженным торсом, нанося довольно-таки мощные удары по повешенному на цепи кожаному мешку, набитому речным песком – обычному приспособлению для отработки приемов кулачного боя. В ширине плеч, телосложении и общей физической мощи он не только не уступал Лодовико, но и в чем-то превосходил, а тот, кто сейчас носил иллюзорную маску тела мертвого рыцаря, не получил вместе с ней боевых навыков тренированного тела. Их нужно заново осваивать, пользуясь доставшейся вместе с маской-сфумато мышечной динамикой. Драка на кулаках все-таки была последним средством для откровенной беседы, и Марко сей факт хорошо сознавал. Тут он Донателло не соперник.

– Обойдемся этим, – небрежно мотнул он головой в сторону пристроенных на специальной подставке легких деревянных мечей с обернутыми шершавой кожей рукоятями.

Он не был виртуозным мастером клинка, хотя привыкал держать меч в руках с детства, как и подобало мужчине, присутствие же в театральной труппе дуэлянта-рубаки Леандро вообще выгодно сказалось на фехтовальных навыках всех, кто захотел у него учиться, а Марко учился и уроки брал регулярно.